Я видел, как живет Италия

Спросите греков, страна которых в конце концов была оккупирована итальянской армией, как они самым средиземноморским образом побратались с победителями. Спросите и победителей. И вы поймете, что такое простосердечие.

И если в наши дни стыдно превозносить сентиментальность, и даже ту сентиментальность, которая помогла выжить итальянцам — одному из народов, наиболее долго находившихся в порабощении, то я, не колеблясь, возьму на себя этот позор.

Конечно, мне не приходилось встречаться с признанными великими умами Италии — безусловно, я узнал бы от них много интересного. Но это и не входило в мои намерения: мне кажется (может быть, я и ошибаюсь), что со времен Перикла — который кроме всего прочего был отвратительным тираном — деятельность интеллигентов никогда не влияла на условия жизни их современников. И именно поэтому современники не могут их оценить. Их признают лишь много лет спустя. Даже Иисусу понадобилось три века, чтобы его признали. А повседневная действительность слагается из радостей и тревог простых людей. К этим людям я и стремился, и в их жизни я старался разглядеть жизнь Италии.

А теперь я перехожу к рассказу о Юге.

Юг — можно сказать Африка — начинается где-то между Флоренцией и Сиеной. В тот день, когда мы с Лиллой, встретившись наконец после освобождения из лагерей, в первый раз свободно гуляли по Мачерате, мы не верили своим глазам. Окраины города поразительно напоминали нам арабские деревни в окрестностях Каира.

Рим уже принадлежит Югу.

Вечный город

Рим не просто столица. Это — СТОЛИЦА. Центр античного мира, он остался центром и современного западного мира. Дело в том, что, лишившись в конце концов политического главенства, он сохранил духовное верховенство.

Рим и поныне остался административным, и притом преимущественно административным центром страны. Север недоволен тем, что на его плечах, то есть за его счет, Рим содержит свою армию чиновников и выколачивает с Севера же налоги в пользу Юга. Юг злится на Рим за то, что тот плохо распределяет эти средства и потворствует коррупции. В конечном счете все недовольны. Но Риму это безразлично. Когда имеешь в своем распоряжении вечность…

Он парит слишком высоко, чтобы слышать эти жалобы. Что ему! Варвары захватывали, грабили, громили и разрушали его несчетное число раз. Французы неоднократно овладевали им (в последний раз не так уж давно). Даже мелкие феодалы в Средние века и в эпоху Возрождения не боялись нападать на него или бросать ему вызов. И самым грозным папам приходилось считаться с Венецией и с Неаполем, то есть в конечном счете — с Испанией. Но коннетабль Бурбон до конца своей жизни так и не смог оправиться от того, что он завоевал Рим. Повелитель Рима Карл Пятый до последнего вздоха чувствовал укоры совести оттого, что осмелился его унизить. И нечего уж говорить об армиях, которые во время последней войны одна за другой оккупировали город и попирали эти тысячелетние мостовые.

А Рим остался Римом. Много раз изнасилованная столица осталась девственной. Проходили бури, исправлялись повреждения — и будто ничего не было. Столица мира неуязвима. Она. истинная супруга Цезаря, которую всякий, кто достоин имени человека, ставит выше всякого подозрения.

У нее осанка знатной дамы. Рим императорский, Рим в руках варваров, духовенства и папы, Рим монархический, фашистский или республиканский— не все ли равно! Он носит все то же прославленное имя — Рим. В течение двух с половиной тысячелетий он не был ничем другим. Париж запросто может растерять остатки своей репутации города-светоча, отдав их какому-нибудь своему отдаленному пригороду, хотя бы Брюсселю. Рим никогда не уступал ни малейшей частицы своего титула Вечного города.

Это объясняется, вероятно, молчаливым согласием народов, которым нужно сохранить общий маяк; подобным же образом, ведя войны, они сохраняют нейтральную территорию — Швейцарию. Рим прекрасно выполняет роль хозяина дома для всей планеты. К чему же в таком случае менять адрес хозяина?

Рим не сравним ни с каким другим большим городом. Его население за время недавных потрясений внезапно возросло с полутора миллионов до трех. Сейчас это трудно заметить, потому что в Риме стали быстро строить. Здесь повсюду можно увидеть объявления: «Продается», «Сдается внаем». После 1870 года и окончательного упрочения итальянского королевства Рим распространился за пределы своих стен, подобно многодетной матроне, юбки которой не умещаются в кресле. Он продолжает расти; и его росту не видно конца. Но, о чудо, у здешних архитекторов очень верный вкус. И даже мания величия Муссолини и придирчивая опека муниципалитета пошли Риму на пользу. Количество новых домов в Риме огромно! И, как правило, они нисколько не враждуют со старыми. Правда, такое впечатление создается, возможно, еще и оттого, что в Риме представлены все эпохи, и очень скоро привыкаешь видеть остатки этих эпох в близком соседстве друг с другом.