Я видел, как живет Италия

В моей записной книжке есть номера трех телефонов, по которым я могу звонить здесь, в Катандзаро. Сосед по столику вмешивается в наш разговор, чтобы отсоветовать мне звонить сейчас, во время сьесты… Я все равно звоню. Ни один из трех номеров не отвечает.

— Ничего удивительного, — замечает сосед, — с аппаратов сняты трубки.

Странная логика. Только сейчас мне было сказано, что эти «славные люди легли отдыхать и рассчитывают, что их покой никто не нарушит». Какого же черта они ради предосторожности снимают трубки?

В ответ лицо нашего соседа расплывается в улыбке:

— Иногда в город наведываются «иностранцы».

Он охотно вступает в разговор и рекомендуется: Ф., представитель генуэзской судоходной компании. Он постоянно разъезжает по стране, оказывая услуги тем, кто желает эмигрировать. Нескончаемый поток людей, изнурительная работа. В большинстве случаев будущие эмигранты или малограмотны, или теряются перед необходимостью выполнить бесчисленные формальности — добиться паспорта, визы, рабочего контракта и т. д… И вот судовладельцы, стремясь привлечь их на свои пароходы, открывают на Юге свои конторы и содержат служащих, оказывающих этим людям услуги.

Действительно — и, быть может, мы ничего более душераздирающего не видели, — в самых умирающих, самых нищих деревнях неприятнее всего поражали эти конторы, обклеенные яркими рекламами с изображением парохода и приглашением бежать, уехать в дальние страны, туда, где можно найти работу и хлеб, в которых отказывает людям эта неблагодарная земля.

— Конечно, — любезно сообщает Ф., — надо гарантировать эмигрантам и возможность вернуться домой. За редким исключением все они возвращаются.

— Но где же берут они деньги на поездку?

— Чаще всего это загадка. У них ведь нередко нет ни лиры за душой. Тогда мы в той или иной форме помогаем им материально. То есть существуют специальные кредитные конторы, имеющие агентов за океаном, которые взимают авансированные деньги.

Ф. с тоской вспоминает недавнее прошлое — первые послевоенные годы. Пречистая дева, сколько же было тогда эмигрантов! И никаких тебе норм, тарифов. Плата за проезд назначалась произвольно. На этом сколачивались целые состояния.

— И это было тем более приятно, — с обезоруживающей улыбкой замечает он, — что создавалось впечатление, будто оказываешь людям услугу.

По непроизвольной ассоциации мыслей он рассказывает нам о своей семье:

— Жестокое время, не правда ли, синьор? Чтобы заработать на жизнь, мужчине приходится покидать дом, семью, детишек. По счастью, в Италии укороченный рабочий день в субботу, это дает мне возможность каждую неделю уезжать домой, в Неаполь. Остальное время мой дом — отель жолли.

…Жил однажды ткач по имени Марцотто, он стал фабрикантом и так разбогател, что построил свою железную дорогу, связывающую «его» город с дорогами страны. После освобождения заводы у него отняли. Но вскоре (за что купил, за то и продаю) рабочие, соскучившись по твердой руке, позвали Марцотто обратно. Он, правда, поставил свои условия, но они были приняты теми, кто стосковался по сладкому рабству. И вот Марцотто снова взял в руки бразды правления в своем маленьком королевстве, и оно расцвело. Вечная весна коммерции. Поскольку однообразие, как правило, рождает скуку, этот человек надумал пуститься на самые волнующие авантюры. У него родилась идея создать в южных, обойденных судьбой городах современные отели, в которых были бы все удобства, но которые ничем не напоминали бы люкс. Так возникли отели жолли — их уже издали узнаешь по архитектуре. В них однотипные ванные, одинаковая планировка комнат и стандартная меблировка. Добрый гений путешественника, как объясняет наш друг: где ни очутишься — в Трапани, Никастро или Кампобассо, — спишь в одинаковых кроватях, завтракаешь за одинаковыми столами. Очень удобно.

Я признаюсь нашему собеседнику, что мы тоже от самой Сардинии систематически заезжаем в жолли и колеблемся, стоит ли останавливаться в городе, где такой гостиницы нет.

Зашел разговор о психологии людей дела. Наш собеседник приводит много примеров. Так, его собственному шефу генуэзцу в один прекрасный день надоело заниматься экспортом шелка, и он, купив по случаю корабли, стал судовладельцем. Единственный, кто остался «при своем деле», — это Маттеи, итальянский. король нефти. Но он буквально преобразил лицо Юга Италии. Станции обслуживания автомобилей AGIP, построенные по стандарту (на желто-коричневых стенах эмблемы — волчица-саламандра, изрыгающая пламя), придают игривость этому унылому ландшафту и оживляют его, как цветные пятна. И тут нам приходится сознаться, что, быть может, из благодарности за это нарядное украшение, мы предпочитаем набирать горючее в колонках AGIP. Наша благодарность дошла до того, что мы выучили наизусть сложное название его супергорючего — super-cortemaggiore.