Я видел, как живет Италия

После последнего закона все время приходилось поторапливаться. Полгода ушло на то, чтобы завершить отчуждение земель. По счастью, вся переданная в OVS площадь размером в 32 тысячи гектаров принадлежала одному владельцу. Но зато старые описи имущества оказались весьма приблизительными. Прежде чем перейти к формальностям, пришлось заново произвести обмер и восстановить истину. В этой борьбе с латифундистами, которые постоянно вставляют палки в колеса, днем и ночью принимает участие целая армия служащих. Попытаемся взглянуть на вещи объективно. Возможно, не все ее солдаты — фанатики реформы. Но в подобных случаях спортивный азарт вполне заменяет упорство идеалиста.

Разумеется, не обошлось и без споров политического характера. Когда я высказываю сомнение относительно искренности Христианско-демократической партии, предложившей закон об отчуждении земель, со мной не спорят — действительно, подтверждают наши спутники, он был предложен в пропагандистских целях ради того, чтобы опередить коммунистов.

Opera Valorizzazione per la Sila подумала и о туризме. Высокогорное плато Калабрии — идеальная цель для непоседливых. Воздух тут чист и свеж, возможности для прогулок неисчерпаемые. OVS построила пансион для автомобилистов, доверив управление им супружеской чете, которая живет в доме почти даром, но обязана держать его круглый год открытым для приезжих. Плата тут до смешного низка по сравнению с принятой в Италии. Здесь хорошо кормят, обеспечивают превосходными постелями и удобствами. Впрочем, все номера забронированы на полгода вперед. Единственное неудобство: пансион далеко и в стороне от проезжих дорог… Мы посетили пункты, в которых намечено построить другие пансионы, большие и маленькие, а также площадку будущего аэродрома. Мне кажется, Калабрия всегда будет страдать от своего географического положения. До последнего времени побережье Тирренского моря посещали хоть те туристы, которые направлялись в Сицилию, новые же морские маршруты решительно его обходят. В дальнейшем обиженный судьбою Юг окажется еще больше в стороне от торговых перевозок и пассажирского движения. Таково основное возражение, приходящее мне в голову всякий раз, когда кто-нибудь из итальянцев с заразительной восторженностью латинян расписывает «неограниченные», до сих пор не использованные возможности Юга.

Прежде чем снова спуститься в пышущее жаром пекло долины, гиды угощают нас сюрпризом — показывают школу выделки восточных (вот именно!) ковров, организованную OVS в Сан-Джованни-ин-Фьоре. Возглавляют школу специалисты-ковровщики, чета армян, которая когда-то осела в Бари; OVS вернула их к старой профессии. Они чувствуют себя до известной степени одинокими в этом чужом для них, украшенном цветами селе со столь благозвучным названием Сан-Джованни. Не знаю, где достают они шерсть и краски, чтобы воспроизводить традиционный рисунок и колорит восточных ковров. Но так или иначе, ковры, вытканные руками местных девушек, ничем не отличаются от ковров из Тавриза, Шираза и других зарекомендовавших себя мест. Конечно, нельзя не упомянуть о том, что в Сан-Джованни ткацкое искусство имеет и свои давние традиции, которые передавались «от матери к дочери». Увидев калабрийские шали, Лилла потеряла голову; впрочем, она была не прочь увезти с собой и ковер, но габариты Пафнутия заставили ее образумиться.

После Козенцы мы некоторое время едем наугад, предоставив Пафнутию самому выбирать дорогу. Кто-то, не помню кто именно, сказал нам, что на Юге якобы есть деревня, где живут сейчас одни женщины, дети и старики. Все работоспособные мужчины в отъезде, работают и шлют переводы. Увы, никто не может сказать точно, где находится эта женская деревня. Помогает нам первый встреченный на дороге полицейский. Разумеется, нас информировали неправильно — смеху ли ради, по честному ли заблуждению, а может быть, по глупости. Не знаю, только Морано Калабро ни капельки не соответствует тому, что нам описали. Мэр, муниципальные советники — все, не исключая подметальщиков, мужского пола. Что же касается женщин…

— Пускай только попробуют вмешиваться в общественные дела! — возмущается кто-то на террасе кафе, со всей серьезностью комментируя политику Ненни.

Похоже, что Лилла разочарована:

— А… мужчины, которые в отъезде? — робко вставляет она.

В разговор вмешивается другой, с газетой в руке:

— Мужчины в эмиграции? Да где таких нет?

Морано Калабро вне компетенции OVS. Край медленно умирает. Сегодня от 18 тысяч жителей осталось 5300. Никаких природных ресурсов. Дома, деревья, жители — все уже сейчас кажется спящим.

Камни, всюду камни. Радуемся, вновь увидев Ионическое море. Теперь мы испытали на собственном опыте, что море наводит на мысль о бегстве. То там, то сям на побережье виден зеленый островок, обязанный своим существованием либо упорству крестьянина, либо провидению, одарившему его водой. Но в целом весьма унылый пейзаж…