"Я видел вечность в час ночной": небеса и рай в английской литературе.

Почитатели Кольриджа долгие годы ждали, что «виденья скоро вернутся». Если верить истории, рассказанной автором, можно представить, с какой надеждой он всякий раз после этого случая отходил ко сну.[15] Волшебный край, описанный Кольриджем антиномичен: он включает чертог наслаждений; пропасть, «где женщина с душой больною, стеная под ущербною луною,// К возлюбленному демону взывала…»; гремящий водопад, поднимающий в небо обломки скал; и пещеры льда. Это видение гениоцентрично, поскольку и солнечный замок, обнесенный высокой стеной (солнце как символ Бога и традиционный образ райского сада как огороженного пространства), и ледяные пещеры (аллюзия на ледяное озеро, где Данте поместил Сатану) созданы воображением поэта, «вскормленного медовой росой и млеком рая». Несмотря на славу несостоявшегося шедевра и видимую фрагментарность, «Кубла Кхан» — вполне законченное произведение, утверждающее божественную природу и теургическую силу искусства, а также приоритет воображения над материальными формами жизни. Вопрос о приоритете естественного либо художественного начала (воображения) составил суть многолетнего спора между двумя друзьями-поэтами — Вордсвортом и Кольриджем.[16]

В спор с романтическим гениоцентризмом в 20 веке вступит Дж. Р.Р.Толкиен, когда в притче «Лист Никля» (Leaf by Niggle, 1939) изобразит рай в виде незамысловатого английского пейзажа, а художника — маленьким человеком: «Жил-был маленький человек по имени Никль. (…) Никль был художником. Не особенно преуспевающим, отчасти потому, что у него было много других дел. Большую часть их он считал просто досадными неприятностями, с которыми, однако, справлялся вполне сносно, если уж не мог отвертеться, что (по его мнению) случалось слишком часто». «Неприятностями» Никль считает помощь другим людям, которые отрывают его от «главного» дела — художественного творчества. Сама фамилия героя Niggle тоже означает «заниматься пустяками», вопрос, однако, заключается в том, что считать пустяками — искусство или помощь «ближнему». По-английски библейский «ближний», которого Христос заповедует возлюбить как самого себя, обозначается тем же словом, что и сосед — neighbour. Именно сосед по большей мере и досаждает Никлю своими просьбами. Соседа зовут Парк — так в русском издании притчи перевели имя соседа Parish, что означает «церковный приход». Он был «единственный настоящий сосед — прочие жили довольно далеко. Однако художнику этот человек не очень-то нравился, отчасти потому, что слишком часто попадал в неприятности и бежал за помощью, а еще потому, что совершенно не интересовался живописью, зато весьма скептически относился к манере художника садовничать».

Никль и Парк/Пэриш — это аллегории искусства и жизни. Свою ответственность перед художественном замыслом Никль ставит гораздо выше заботы о нуждающемся в нем человеке, в то время как фамилия соседа говорит о том, что он и есть та «паства», о которой должен заботиться Никль, и тем самым выполнить на земле свой главный «священнический» долг. Парк, со своей стороны, — хороший садовник, но ему и в голову не приходит помочь Никлю выполоть сорняки. Он вовлечен в земные заботы и не находит «ни смысла, ни толка» в картинах странного соседа.

Никль же торопится закончить свою картину, поскольку знает, что очень скоро ему придется «отправиться в далекое путешествие», то есть покинуть земной мир. Ситуация крайне обостряется, когда начинаются проливные дожди, которые заливают спальню больной жены Парка. На починку крыши Парк просит холст самой главной картины Никля, на котором художник много лет пытается нарисовать большое дерево, но без особого успеха, поскольку «он принадлежал к тем художникам, которые листья пишут лучше, чем деревья».

Образ дерева отсылает нас к мировому древу как символу вселенной. Никль ставит перед собой грандиозную цель — воссоздание в художественном образе богатства всего мира или сотворение собственной вселенной. Но он «маленький человек», душа его не может вместить любви к страдающему миру, а потому и полотно его не вмещает всего «древа жизни». Не отдав картины на починку крыши, Никль под дождем отправляется за врачом и строителями и простужается сам. Выздоровев, он пытается продолжить работу, но появляется таинственный Проводник и объявляет о начале «путешествия», к которому художник оказывается совсем не готов. У него даже нет надлежащего багажа, что означает, что он не подготовил свою душу к духовному существованию, не собрал себе сокровищ на небесах: «Приготовляйте себе вместилища неветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах, куда вор не приближается и где моль не съедает» (Лк,12:33).