Я всегда остаюсь собой

Паб «Паопаб» – ночь

Бармен вытирает стаканы. На телеэкране – матч по керлингу в записи, никто не смотрит. Этот вид спорта изобрел какой-то безумец.

Скамейка – ночь

Гиди

Наверное, лучше мне пойти. А ты поспи.

Дан

Гиди, я… я твой должник. Правда. Ну, сам понимаешь. Все это просто… не само собой разумеется. Я так многим тебе обязан.

Гиди

Да ладно. Только будьте осторожнее. Не задерживайтесь в одном и том же месте больше чем на день. И не пользуйтесь банковскими карточками. А, и еще возьми вот это.

Гиди вынимает из кармана брюк пистолет и протягивает Дану. Дан берет пистолет в руки, вертит, рассматривает его и запихивает за пояс.

Дан

Я люблю тебя, друг. Правда.

Гиди

Ну, теперь ты просто хочешь, чтобы я смутился.

Гиди встает. Дан тоже. Они обнимаются по-мужски, хлопают друг друга по спине. Музыка дает понять, что сцена сейчас закончится. Гиди отходит на несколько шагов, оборачивается и говорит.

Гиди

Успеха. Постарайся не погибнуть в ближайшие двадцать четыре часа.

Дан с улыбкой кивает. Гиди отворачивается и идет дальше. Он выходит из круга света, который отбрасывает фонарь, и пропадает.

И снова появляется – в свете следующего фонаря.

И пропадает.

И появляется под светом следующего фонаря.

И пропадает.

И садится в машину, припаркованную под следующим фонарем. Заводит ее.

И едет.

И пропадает.

Музыка и изображение затухают.

18

Мне не удалось проспать больше двух часов. Я мог бы сказать, что не хотел терять бдительности или в голове у меня роились разные идеи и возможности. В моем распоряжении была теперь большая часть материалов с жесткого диска Кармен Уильямсон, и я мог выйти в интернет анонимно.

Но дело было в джакузи. Первоначальное чувство удобства, которое появилось у меня, когда я выстелил джакузи одеялами и улегся туда, оказалось обманчивым и быстро исчезло. Вдруг я ощутил странный уклон, ноги лежали неудобно, и я все время ворочался и ругал дизайнеров джакузи.

Когда я наконец заснул, мне приснилось, что я хожу по большому темному лесу. В руках у меня было охотничье ружье, на голове – нелепая шляпа с широкими полями. Откуда-то я знал, что вышел из просторного дома, где было приятно, скучал по этому комфорту и хотел снова посидеть в потрепанном кресле на балконе под звуки какой-нибудь из моих старых виниловых пластинок. Но я шел дальше, пока не добрался до большого куста за поваленным стволом, по которому муравьи одержимо прокладывали тонкую быструю автостраду. Я нагнулся, улегся, спрятал в кустах голову и половину тела и стал ждать. Из-за листьев проникал свет, иногда ветки куста шевелились. Я чувствовал, как по мне кто-то ходит, часть этих существ издавали странное шуршание. И вдруг появился олень. Большой, статный, он принюхивался к чему-то. Я терпеливо ждал, пока он подойдет поближе, еще ближе, еще чуть-чуть. Он остановился, наклонил голову и стал есть траву.

Наконец выпрямился – и стоял неподвижно, в царственной позе. Я чувствовал, как замедляется мое дыхание, сосредоточился, прицелился, нажал на спусковой крючок и проснулся.

Ногам было ужасно неудобно. Мозг предпочел представить, что я лежу на мокрой земле в лесу и по мне ползают насекомые, чем осознать невозможную кривизну джакузи.

Я ворочался с боку на бок, потный и мрачный. Совсем скоро взойдет солнце – подходящее время, чтобы выяснить пару вещей, пока Тамар не проснулась.

При домике, в котором мы остановились, был дворик, обнесенный высоким забором со всех сторон, кроме восточной – чтобы можно было смотреть на восход. По крайней мере, я так это себе объяснил. Я сел на стульчик с нетбуком на коленях и взял несколько листков для записей. Первые лучи солнца стали пробивать себе дорогу и освещать вид, открывавшийся передо мной. Нужно будет уехать отсюда уже сегодня. Жаль, тут приятно.

У нетбука, который дал мне Гиди, было двойное преимущество: с ним можно искать что угодно в интернете, и на него уже была скопирована вся информация, которую можно было вытащить из компьютера Кармен. Ох, Гиди, какой молодец. Наверное, рабочий кабинет Кармен чувствует себя сейчас оскверненным – после двух вторжений за двадцать четыре часа. Если бы я вел себя умнее, я обратился бы к Гиди с самого начала. Но ведь не от ума мы впутались во все это. А из-за чего? Хороший вопрос. Может быть, сейчас я это узнаю.

Это было непросто из-за количества информации, которая лежала на диске. Я начал с ее документов. Больше пяти тысяч документов, и ни у одного из них в заголовке не было ни аббревиатуры SGB, ни слов «причины убить меня».

Тогда я перешел к ее ежедневнику и стал просматривать его в обратном хронологическом порядке. На первый взгляд в нем не было ничего полезного.

Но там было несколько поездок.

Доктор Кармен Уильямсон много путешествовала. Почти каждый месяц у нее была какая-нибудь поездка, иногда даже три. Она никогда не ездила в одно и то же место дважды. То ли старалась использовать дни отпуска наиболее оптимально, то ли ее командировки были невероятно частыми. Командировки должны как-то финансироваться. Надо бы посмотреть на бюджет… Кто оплачивал все эти поездки?[43]