Я всех их знал. История моих знакомств, серьёзных и не очень

Ещё один инцидент был со мной в техникуме. Как отличник, я имел право получать и пенсию за отца, и стипендию. Но завуч решил, что я на это права не имею, вызвал меня, орал на меня, называл предателем Родины. Пришлось маме ехать к нему и доказывать, что имею я право и на пенсию, и на стипендию.

В 1958 году, когда я перешёл на последний, четвертый курс, я поехал в дом отдыха «Болшево». Культработником там был Юрий Грачевский, отец Бориса Грачевского. Самому Боре было тогда лет восемь. Папаша его был уникальный культработник: читал лекции о живописи, запоминал написанные на доске двадцать слов за две минуты, хорошо пел, а главное – проводил вечера анекдотов, где на каждый анекдот из публики рассказывал три на эту же тему. К концу вечера мы рассказывали анекдоты вдвоём и один анекдот на один.

Но я не о нём, а о том, что я там простудился, проходив полдня в мокром свитере. И заболел ревмокардитом. Снова мне вырезали гланды, и проболел я с сентября по март. Лежать дома было невозможно, и меня взяла семья маминой сестры, Брони. Её муж, Михаил Григорьевич, согласился, чтобы я лежал после больницы у них. Мама извелась, жутко переживала и мою операцию, и мою долгую болезнь, но помочь мне ничем не могла. Врач сказала – лежать, и я лежал месяца три, потому что всё время держалась температура 37,2.

Я получил академический отпуск. Отличник, первый ученик на курсе – и вдруг отстал от своих. Ужасно переживал.

В то время мы получали по подписке полное собрание сочинений Мопассана. И я загадал: когда прочту все двенадцать томов, тогда и выздоровею. Так оно и получилось. И в марте мама меня отправила к тётке, в Киев, на поправку. Тётя была инженером-конструктором, руководила проектом, а когда-то ещё и участвовала в первенстве СССР по шахматам.

В первый раз мы расстались с мамой на такой долгий срок. Я ей писал письма, посылал фотки. Мне здесь, в Киеве, было интересно жить. Я снимался в кино, в массовке, по три рубля съёмочный день, и даже ждал роли, поскольку друг моей тёти был главным редактором студии Довженко.

Роли не дождался, а уехал с дядей Азарием в Юрмалу, где у него была дача. И вот только к сентябрю, то есть к началу учебного года, я вернулся в Москву.

Отчим уже не работал в артели. Теперь он работал бухгалтером в тресте «Мосводоканал». С деньгами у нас стало похуже. Но мама ценой каких-то невероятных усилий получила на нас комнату в новом доме на Большой Марьинской.

Здесь уже были все удобства, но зато и двое соседей. Одна бабка и ещё одна семья из трёх человек. Бабка быстро всех рассорила, и следующие четыре года были коммунальным адом. Не буду описывать подробностей, но дело доходило до драк, а сосед даже схватил нож и хотел себя порезать. Да, три женщины на одной кухне – это тяжёлый случай.

Мама пошла работать в гостиницу «Останкино». Сначала все они убирали строительный мусор, а потом она работала в камере хранения под началом администратора – мамы Жанны Болотовой. И это место ей, моей маме, досталось по знакомству. Маме было очень тяжело, особенно вначале. Но денег не было, и пришлось работать.

Надо всё же сказать, что и я ещё со своим поганым характером портил маме нервы. Юношеский максимализм, желание делать только так, как мне хотелось, – всё это было. Случались скандалы, ругань, я месяцами не разговаривал с отчимом. А маме всё время приходилось как-то примирять нас. В общем, попортил я ей нервы.

Техникум я закончил в 1960 году. И могли меня распределить куда-нибудь в Ижевск. Мама поехала к директору. Наверное, она говорила, что я теперь с пороком сердца, просила его не отсылать меня из Москвы. Поладили они так: меня оставят в Москве, а я не буду претендовать на 5 процентов как отличник. Дело в том, что отличники имели право в числе 5 процентов без отработки трёх лет поступать в дневной институт.

Никуда я не поступал, а пошёл работать на завод технологом. Завод – почтовый ящик 2407. Там, где потом было казино «Голдэн Пэлэс», стоял наш Дом культуры, а завод – рядом. В Доме культуры «Красная звезда» вели вокальный класс мать и дочь Стрельниковы, чья дыхательная гимнастика стала потом очень популярна. А я в их вокальный класс ходил петь.

Технологом я получал в месяц 105 рублей. 80 – оклад и 25 – прогрессивка. Мама думала, что наконец-то будет от меня материальная помощь, но мне тут же захотелось жить отдельно.

Мой друг сосватал мне какую-то даму с квартирой. Ей было двадцать восемь лет, мне – двадцать один. То ли я у неё снимал комнату, то ли она снимала меня. Но поступил я по отношению к своей маме нехорошо. Правда, квартирантом я был недолго. Месяца через три уже вернулся домой. А мама меня ждала и принимала без упрёков.

Параллельно с работой я учился в заочном машиностроительном институте. После работы приходил на лекции и засыпал за столом. Конечно, я мечтал перевестись в очный институт, но должен был для этого отработать три года.

Но главным моим занятием были встречи с девушками.