Я всё ещё здесь (СИ)

Он сидит на диване с бутылкой в руках, пока Леся возится с посудой. А после нервно реагирует на вибрирующий в кармане мобильный, не желая отвечать. Не желая разговаривать вообще, как минимум трое суток. Но незнакомый номер на мгновение вызывает интерес, и Михайлов проводит большим пальцем по экрану, принимая вызов.

— Слушаю, — запрокидывает голову, но уже через пару секунд напрягается, меняясь в лице.

— Ну слушай... — этот голос. Он помнит его. Помнит, что слышал лишь дважды. Низкий, с намёком на хрипотцу и явным отблеском характерной насмешки. — Ты, кажется, никак не успокоишься, всё продолжаешь вынюхивать, — Миронов усмехается в открытую, заставляя Михайлова вибрировать каждой клеточкой тела.

— Чего тебе нужно? — голос еле держится в пределах спокойствия, даже Леся моментально обращает на него внимание, отвлекаясь от мытья посуды и подходя ближе.

— Я расскажу, что мне нужно, — блондин на том конце провода мирно фыркает, даже не убеждаясь, что ему предоставлено полное право голоса. Шатен не перебьёт, не будет сыпать пустыми угрозами, и он это знает. — Но я расскажу это не тебе, — на мгновение Михайлов изгибает бровь, вслушиваясь в его слова с ещё большей прытью. — Я слышал, Алеся с тобой, — напускная досада вступает в свой театральный акт, хозяин голоса будто и впрямь сожалеет, что лишился одной игрушки, — не удивляйся, у меня везде свои глаза и уши. Просто дай мне её, если она рядом.

Морт не говорит ничего. Просто сводит челюсть, поджимая губы и молча передавая мобильный Алесе, стоявшей рядом в каком-то оцепенении. И оно не отходит, покуда девушка механически принимает трубку, прикладывая её к уху.

— Глеб? — и её голос дрожит, словно звонок — вестник тревоги, и Алеся в этом ни капли не сомневается.

— Скучала, солнышко? — она слышит пошатнувшуюся трезвость его привычного тенора, будто пропуская иглы под кожу по новой, стоит ей вспомнить его яд. А Миронов улыбается, хмыкая и облизывая губу. Девчонка всё ещё его боится. — Слушай меня внимательно.

Он знает, что она где-то там, в пределах Михайловских стен, следует зову его просьб и кувыркается в кровати с тем, кого его сердце ненавидит. Но ему плевать. Леся в этих шахматах всегда была лишь пешкой, которой он умело манипулировал в своих целях.

Она там, она далеко, но это не мешает ему править ей сполна. Он заколотил свой образ в её мысли достаточно глубоко, и избавиться от этого ей было бы весьма трудно.

— Если ты не скажешь этому недоумку, чтобы он отозвал всех от этого дела, и чтобы сам прекратил совать свой нос и пытаться нас отыскать — я убью его, — Леся едва сдержанно хлюпает носом, стараясь восстановить сбитое дыхание. — Думаешь, я совсем дурак, и я не вижу, на роль кого ты претендуешь? Моя маленькая, глупая дурочка. Тебя ведь только пальцем помани и по голове погладь, ты уже будешь готова ноги раздвинуть, — его слова ранят похлеще лезвия, которым она не раз пыталась заглушить моральную боль. — Он хорошо с тобой обращается? Приятно раны твои зализывает? — каждое слово — как раскалённый воск по нежной коже, ком у горла даёт о себе знать непроизвольно, она едва сдерживает слёзы. — Я ещё доберусь до тебя, поверь мне. Но если хочешь спокойно жить, то скажешь ему то, что должна, — подбородок дрожит, она прикрывает глаза за опасением смотреть на Славу, который всем своим видом немо вопрошает о сути их диалога. — Ещё один такой трюк — и твой благоверный может попрощаться с жизнью, обещаю тебе. А тебя на цепь посажу, как собаку.

Он не дожидается ответа, просто сбрасывает вызов, оставляя Лесю посреди комнаты в каменном оцепенении. Она всё ещё держит трубку у уха, пытаясь судорожно соображать, что ей сейчас делать. Ведь на одной чаше весов жизнь девушки, которая её спасла. А на другой — её собственная. И как бы жутко это не звучало, но всё её нутро кричало о том, что она в этой жизни заслужила свою долю счастья. Уж слишком долго она была грушей для битья.

Морт трясёт за плечи, она убирает от уха телефон, глядя на него переполненным слезами взглядом. И, возможно, сейчас она мысленно просит прощения у той, которой буквально недавно обещала помочь. Но она не всесильна, к сожалению. Существует в этом мире и то, что нам абсолютно неподвластно.

— Он... он сказал, — начинает чуть слышно, покуда Морт склоняется ближе и внимает каждому её слову, — если ты не перестанешь копать и пытаться её найти, — наконец поднимает на него глаза, смахивая спадающую по щеке слезу, — то он убьёт её, — короткий всхлип, ей хотелось бы закрыть лицо ладонями, но въевшиеся в неё умоляющие глаза Михайлова не отпускали от зрительного контакта. Как же ей не хотелось врать ему в лицо. — Рука не дрогнет. Он съехал с катушек окончательно...

Может, это алкоголь. А может книга была настолько интересная. А вероятно, все события настолько оглушили, что я попросту отключилась на диване.