Я всё ещё здесь (СИ)

Верните мне свободу — вот, о чём я должна думать. А ещё я должна избавить свою голову от навязчивой идеи быть вечно под чьим-то крылом, будь это заботливый ангел или дьявольское отродье. Причём, кто из последних двоих в моей жизни ещё больший демон — я пока не знаю.

— Погулять можно? — я здесь, я рядом с ним, я прекрасно оцениваю положение вещей, но съехавшая с крепления крыша почему-то пребывает в адском желании побесить этого брюнета, вырывая из него спокойствие по кусочку. — Вокруг дома. — Скоро будут гулять другие. Вокруг моей могилы.

— Издеваешься? — да.

— Нет.

Снова ухмыляется, оттягивая губы и продолжая наш, прости Господи, диалог.

— Вместе пойдём, — он серьёзно сейчас? — оба наденем очень красивый металлический браслет, который не даст нам друг друга потерять, если что, — один-один, чёрт тебя дери, — но только после того, как я позавтракаю, — после того, как я сквозь землю провалюсь, — идёт?

Мне не нужно отвечать, моё выражение лица говорит обо всём. Ещё я с этим типом в наручниках по улице не расхаживала, мало мне в жизни унижений было.

“Ещё на поводке предложи вывести...”

Как следствие, раздражённо хмыкаю и удаляюсь из кухни, спиной чувствуя на себе его взгляд.

Меня даже мысли о забастовке посещают, я не хочу притрагиваться к еде и вообще на глаза ему показываться. Покуда мои сегодня видеть его уж точно не желают.

Но уже к вечеру мой желудок исполняет практически оперу, меня не отвлекает ни одна книга, я раздражённо откидываю от себя очередной скрашивающий скуку сборник и нарочито поднимаюсь с кровати, стремительно топая к двери и выходя наружу.

Первый этаж, я вижу брюнета. Сидит себе на диване, покуривая кальян и рассматривая что-то на экране своего смартфона.

— Проголодалась? — идея остаться незамеченной стирается в пыль.

— Где Глеб? — потому что я не собираюсь обсуждать с ним мою потребность в пище.

— Понятия не имею.

Он не поворачивает в мою сторону головы, отвечает сухо и будто бы на отъебись, а я ну просто не могу оставить это без внимания и дальше мирно топать себе, куда шла. Чемпион по нелепым действиям, я подхожу к нему ближе и переспрашиваю, давая понять, что его ответ меня в корне не устроил.

— Ты врёшь мне.

Руки скрещены на груди, я становлюсь практически напротив, пока он полностью игнорирует моё присутствие и пялится в свой телефон, делая вид, что меня тут нет.

— Эй! — снова окликаю, но реакции ноль. — Я, вообще-то, с тобой говорю! — а ему откровенно похуй, что ведёт мою импульсивность прямо в логово к зверю, когда я забираю из его ослабленной хватки мобильный, заставляя обратить на себя внимание.

Но всё, что он предпринимает — это тяжкий вздох.

Сперва стою, будто с моря погоды ожидая, а после практически сгораю под тяжестью его волчьих глаз, что устремляются прямо на меня.

Не шевелюсь, просто ожидаю, что будет дальше.

А он молча, но достаточно резко пытается выхватить трубку обратно, но моя быстрая реакция даёт о себе знать, и желаемого он не получает.

И проходит лишь пара мгновений, когда он злостно поджимает губы, вновь делая резкое движение, но уже хватая не мобильный, а мою руку. А после резко притягивает, сбивая с ног и усаживая к себе на колени.

— Слушай... — инстинктивно пытаюсь тотчас встать, но вторая рука обвивает талию и удерживает, — я тебе не попугай, — да, спасибо, я вижу, только отпусти. — Когда я что-то говорю, это означает, что для особо глуховатых я повторять не собираюсь.

Мои глаза везде: на диване, на стеллаже, на полу, на окне, да где угодно, только не на нём. Я даже несвойственно дрожу, только слегка морщусь, покуда давка его обхвата больно нарушает частичку той свободы, что у меня осталась.

— Поняла? — он не отводит глаз от моего лица, а я лишь скованно киваю и громко сглатываю, чувствуя, как его хватка слабнет.

Только вставать не спешу, абсолютно не знаю, чего ожидать. Его усмешка подгоняет, когда сквозь секунды до меня доходит, что он вообще не держит.

Подлетаю, как ошпаренная, уже напрочь забывая о том, что сюда меня привёл мой истошно орущий желудок.

Пролетаю мимо кухни и бодро поднимаюсь на второй этаж, скрываясь за дверью спальни и не переставая дрожать, хотя всё плохое, что могло случиться — уже позади. Интересно, насколько это утверждение ошибочно?

Мне понадобилось каких-то десять минут, чтобы ответить самой себе на этот вопрос. Точнее, ответ сам открыл двери, появляясь на пороге всё той же рослой фигурой с тёмными волосами.

— Ты ведь не против всего этого, да? — слышу звук закрывающейся двери и не совсем понятный для меня вопрос, отчего поворачиваюсь и вопросительно уставляюсь на брюнета, хлопая глазами. — Ты не бежишь, не стучишь во все двери, не орёшь во всё горло и не ноешь, сутками роняя слёзы и задыхаясь от удушаещего желания располосать себе руки? — ты просто не знаешь, через какое дерьмо я прошла. — Твоя роль жертвы — лишь иллюзия, которая стала для тебя реалью.