Я всё ещё здесь (СИ)

— Я обо всём позаботился, — вторил голос из трубки сразу же, стоило брюнету озвучить приветственную речь, — больше никого не увидишь.

И прекрасно понимая, что за этим следует ожидать, Макс неспешно выдохнул, растворяя клубы пара, отдающего ментолом и признаками сладостной малины, ещё больше откинулся на диване и недоброжелательно фыркнул.

— Заезжай завтра.

Но смешок, короткий и язвительный, отдающийся с того конца провода, ясно дал понять, что изложенное предложение звонящего в корне не устраивает.

— Я заберу её сегодня, — короткое время, чтобы Макс лениво поднял глаза на часы, отмечая, что уже довольно поздно, но Миронов даже не думал сдавать позиции, оставляя слово за собой и сбрасывая вызов, — скоро буду.

Возможно, ему хотелось подняться и сказать, что девчонка может сидеть на чемоданах, что ей стоит привести себя в порядок, и что этот вечер — последний, и больше они друг друга не увидят. К лучшему, возможно. Но блондинка словно чувствовала, чем и вызвала короткую эмоцию, когда Макс чуть скосил губы, продолжая затягиваться кальяном.

— Миронов скоро придёт за тобой, — чувствуя спиной её присутствие, он бросил фразу, как приговор, за которым не последовало ни единого слова от находящейся рядом девушки, — прости, но обниматься не будем. Ненавижу сентиментальные прощания, — то ли с укоризной, то ли с фальшивым сарказмом, он кинул это умозаключение, словно не желал произносить того вообще. А после вновь принялся вдыхать сладковатый дым, пока чуткий слух улавливал шаги вверх по лестнице, а после — раздражённый хлопок дверью.

Поразительно, ещё днём я хотела, чтобы блондин вызволил меня отсюда, практически молилась на него и желала покинуть это место, а теперь... Теперь меня снова тоска гложет, что так и придётся кочевать дальше, забывая, что такое обоснование.

Во мне не было столь явных противоречий, моё сознание не повернуло основательно, но отчего-то в стенах этого дома я смогла на львиную долю почувствовать себя в безопасности. Почувствовать, что мне не грозит опротивевшее скитание, где в любой момент меня может настигнуть резкая смена настроения моего спутника, от которого зависит моя воля.

Стою всё ещё у двери, пялясь на окно, а потом едко усмехаюсь, потому как напутствие “собирать вещички” здесь до жути неуместно.

Здесь нет ничего моего.

И никогда не было.

Разве что развеянный страх и чувство пожирающей тоски, стоило мне остаться наедине с собственным я, стирающимся в пух и прах с каждым днём.

Я молча провожу возможно последние минуты в этом доме, раз за разом прогоняя в памяти то, что произошло буквально недавно. То, что говорил мне Макс, не неся своими словами никакой угрозы. А ведь действительно... я могла бы выбивать двери, ломиться в окна, делать всё, что только возможно. А я в итоге лишь позвонила и на том успокоилась, когда услышала Лесин голос. Бред...

Не знаю, сколько так стою, но с места сдвинуться заставляют удары, которые слышу в пределах первого этажа. Это удары в дверь, чёткие и яростные, сразу же облачающие того, кто явился.

Напоследок набираю в грудь побольше воздуха и выдыхаю, резко разворачиваясь и открывая двери. Бреду вниз, появляясь перед парнями с опущенными глазами. А после просто прохожу мимо Макса, не поднимая глаз. Даже не слушаю, что бормочет Миронов. Да и понять не пытаюсь, адресован ли его трёп мне, или он опять сыплет фразами в воздух.

Просто прохожу, просто топаю на выход, оставляя за собой позади маленькую прожитую жизнь, отметка которой была равна нескольким дням. Блондин научил меня жить моментом, но до жути не хотелось верить, что дальше будет лишь хуже.

Я вижу его машину и нацеленно бреду к ней, усаживаясь на пассажирское и наконец-таки выдыхая, словно я задерживала дыхание с самого выхода из той самой комнаты, где разум был чуть расшатан. Словами, действиями, иной реальностью, на которую мне пытались раскрыть глаза. А после мой нос явно чует запах, который память тут же воспроизводит.

— Я тоже рад тебя видеть, — да, и этот голос в моей памяти навечно.

Коротко усмехаюсь, уставляясь на его руки, обхватывающие руль. Смотрю долго, вкрадчиво, изучая каждую ссадину на костяшке. А поднять глаза решаюсь лишь в дороге, начиная рассматривать его лицо.

Он смотрит на дорогу, он сосредоточен и, возможно, немного раздражён. Брови как всегда чуть сведены к переносице, скулы сжимаются время от времени, выдавая расшатанные нервы. Нижняя губа стала ещё более припухлой, возможно, оттого что слегка разбита. Корка запечённой крови практически незаметна для глаза, но мне удаётся рассмотреть всё. Даже застывшую влагу на ресницах, наверняка означающую лишь то, то слезящиеся глаза — это признак недосыпа. Ведь в нелёгкие времена он всегда не находил себе покоя, отводя на сон не больше двух часов.