Я всё ещё здесь (СИ)

Ещё и во рту сушило, и это приближающееся мелкими шажками обезвоживание и заставило нехотя подняться, дабы спуститься за стаканом воды. А может и двумя. А может и вовсе не за водой, ибо любопытство частенько маскировалось под физические нужды, когда в самое пекло вело невидимой рукой.

Но пекла не было, я чувствовала это даже через закрытую дверь.

В жар бросило лишь тогда, когда я потянула ручку, чуть ли не подпрыгнув на месте.

— Далеко собралась? — Макс стоял на пороге ровно, сложив выпрямленные руки перед собой в замке. Его лицо не отражало эмоций, что успокаивало и возмущало одновременно.

Он ведь, чёрт возьми, буквально недавно своей спиной меня закрывал и отстреливался от чёрт пойми кого, а теперь стоит тут безмятежно, невольно образуя в моей голове ещё один вопрос: как давно он у порога этой двери?

Кажется, вопросов в моей голове уже столько, что спустя какое-то время она попросту лопнет.

А пока я смотрю на топлёный лёд в его глазах, инстинктивно делая шаг назад, когда он переступает через порог, закрывая за собой дверь.

— Воды, — чуть слышно, практически бесшумно, я с запозданием отвечаю на его вопрос, — я хотела воды.

— Воды, значит? — переспрашивает с лёгкой укоризной, скашивая губы в своей фирменной скрытой усмешке. — Я тебе жизнь спас, а тебя лишь сушняк из комнаты вытянул?

Головой мотаю, но слова, кажется, вымолвить не в силах. Посему и продолжаю попросту мотылять растрёпанной гривой, отступая назад, пока его шаги на меня не загоняют в тупик, заставляя запнуться о кровать.

Приземляюсь на матрас пятой точкой и теперь уже начинаю отползать вглубь кровати, покуда Макс продолжает стоять рядом, прожигая глазами. А шум в голове становится уже совсем явным, когда за окном вдруг стеной рухает ливень, разбавляя эту невыносимую ночную тишину.

— Знаешь, как порой необходима разрядка после подобного дерьма? — он спрашивает, совсем спокойно и отчасти заинтересованно, только меня это мало успокаивает. — А дерьма такого в моей жизни, поверь, достаточно. — Говорит медленно, без надрыва, обходя кровать и останавливаясь у краешка, ко мне ближе.

— Макс... — не знаю, зачем зову его по имени, зачем начинаю головой отрицательно мотать, но знаю, что чует нутро, к чему всё это ведёт. — Не нужно... Пожалуйста...

— Не бойся, — эта усмешка, этот голос... от этих смешанных воедино компонентов начинаю бояться ещё больше, покуда его ладони не упираются в матрас, — всё в порядке, — он ещё ближе, забирается на кровать и расставляет руки по обе стороны моего тела, будто давая понять, что никуда не деться, — тише...

Мой голос и правда становится тише. Настолько, что его и не слышно вовсе.

Кажется, я снова пытаюсь произнести его имя, иногда мешая его с “прошу тебя” или “не надо”. Но получается только шевелить губами и приоткрывать рот в беззвучном шёпоте, ложащемся на немую гладь.

— Больно не будет... — его голос над моим ухом, я еле дышу, осознавая то, что сейчас происходит.

А после вздрагиваю, когда его горячая ладонь пробирается под майку и ложится на живот, заставляя ощутить в полной мере контраст температуры.

Мурашки.

Ладонь бредёт выше и наконец касается груди. Чувствую давление, он заставляет полностью опрокинуться на спину и оказаться под ним, дышать сбито и тяжело, покуда такого рода близость я позабыла и подавно.

Он не касается моих губ, он не изъявляет даже претензии на поцелуй, а просто задирает майку и впивается в кожу, оставляя следы от клыков на открытых участках.

Я ощущаю его язык, я чувствую каждую манипуляцию, как он проходится вдоль от ложбинки на груди до самого низа живота, останавливаясь у краешка нижнего белья.

— Макс... — к этому должно было идти сопутствующее “умоляю” и “не надо”, но всё, что мне удалось — это потерпеть поражение в попытке сдержать стон, что вырвался из груди непроизвольно, не заставляя себя ждать, когда его рука скользнула к промежности.

Какая-то пара мгновений, я оказалась перед ним абсолютно голой, всё ещё тешась надеждой что-либо возразить.

Руки автоматически потянулись к неприкрытой зоне, но вмиг оказались над головой, скрещенными и зафиксированными кольцом его пальцев, не оставляющим ни малейшего шанса пошевелиться. Напутствующих слов не было, он просто покачал головой, давая понять, что моё сопротивление тут явно лишнее. И бесполезное.

— Просто расслабься, — единственное, что я услышала, перед тем как он смочил слюной два пальца, приставляя к моему сжатому отверстию.

А потом толчок. Не резкий, но напористый, вынуждающий меня выгнуться чуть ли не дугой. А затем ещё. Ещё. И ещё, пока жар между ног не становится ощутимым сполна, и я уже в полной мере чувствую, как лихорадит и сводит тело под мощным напором, заставляющим течь в каком-то ненормальном экстазе.