Я всё равно тебя добьюсь

Саша заходит дважды. Не ко мне, а так, по-соседски. Что-то одолжить, что-то отдать. Целую коробку баб Клавиных вещей принёс, которые в хозяйстве могут пригодится. Общаемся с ним прям очень спокойно. Словно ничего не произошло. Он такой же как и всегда: и в макушку поцелует вместо приветствия, и улыбнётся, и спросит: как дела. Родной и дорогой сердцу.

Естественно, к понедельнику об отмене свадьбы знают абсолютно все. Что конкретно им сказал Саша мне неизвестно, но меня во всяком случае не трогают. Видимо, он взял на себя весь удар. Но едва уеду, готова поспорить, любопытные ломанутся к родителям с расспросами. Такое ж событие. Круче, чем если бы торжество состоялось.

Осталось дело за малым: позвонить бабушке с дедушкой по отцовской линии, живущих в Краснодаре, и сообщить, что билеты можно не сдавать, но внучку в белом платье они не увидят. Папа сказал: не парься: возьму весь удар на себя, но всё равно немногим легче.

Он вообще удивительно спокойный при сложившихся обстоятельствах. Вроде бы столько горбатился, террасу вон стругал, приводил участок в приличный вид, а тут нате, всё накрылось. Правда мне на это резонно заметили, что я не в монастырь ухожу, поэтому терраса рано или поздно пригодится для тех же целей. И красноречиво при этом скосили взгляд на Нечаева, которого даже в последний день умудрились приобщить к общественным работам: крыльцо-то ещё не доделано.

Жестоко, конечно. Пока остальные по всей деревне скачут, сторисы снимают, гудят, переворачивая вверх тормашками тихое село ― он тут со шкуркой развлекается. Но не возмущается, молча всё делает, нацепив беспроводные наушники.

Не выдерживаю и, выудив момент, подхожу к нему сзади, обнимая и кладя голову на сгорбленную спину.

– Тебе рядом со мной стоять-то не опасно? А то ещё соседка через щель подсмотрит, ― иронично замечает он, но ласково сжимает мою ладонь.

– Не ехидничай.

Тим изворачивается и мы оказывается лицом к лицу.

– Это всё, что мне остаётся, ― он чуть склоняется, соприкасаясь со мной лбом, и я понимаю, почему последние сутки меня так старательно избегали. Потому что иначе просто никак. Его запах, исходящее от него тепло, одно дыхание на двоих и ласковые поглаживания тыльной стороной мужской ладони по щеке… Искушение непреодолимое.

Тянусь к нему, касаясь шероховатых и треснутых, но таких нежных губ. На что получаю в ответ поцелуй. Разгорающийся за секунды. Такой пылкий и чувственный, что колени опять начинают предательски дрожать. Хочется ещё и ещё. Снова и снова… Но не здесь.

– Видишь, всё не так плохо, ― с трудом отрываясь от него, шепчу я. ― Всё можно, только осторожно.

– Я хочу целовать тебя когда захочу и где захочу. А не тайком, будто делаю что-то противозаконное.

– Это ненадолго. Нужно лишь чуть-чуть потерпеть.

– А я что делаю? Сижу и терплю. Только в таком случае сама не провоцируй, я ж не железный, ― преодолев соблазн повторить, от меня отстраняются, выстраивая безопасную дистанцию. ― У вас есть переноска для животных?

– Вроде нет. Зачем тебе?

– В смысле, зачем? Для Роджера.

Замутнённый эндорфинами мозг с опозданием начинает шевелиться.

– Ты реально его заберёшь? ― не к месту, но меня пробивает на смех. Видимо, истерический. ― Он же кормовой, не декоративный. Что ты будешь с ним делать?

– Точно не в духовку засовывать. А будешь возмущаться, всех увезу, ― строго грозят мне, в прямом смысле сбегая в дом. ― И кошака прихвачу, ― прилетает напоследок из-за москитной сетки, висящей на входе.

Да чего уж там, Дым и сам бы не отказался с ним уехать. Что-что, а живность к Нечаеву прямо-таки льнёт. Наш котяра в принципе уличный, позволяет себя просто гладить не каждому, но тем же вечером, когда мы решаем устроить прощальный шашлычный ужин, вытянутой сосиской висит на плече Тимы битый час и даже не думает уходить по своим делам. Лапы вперёд спустил, морду на них положил и дрыхнет всё то время, что мы сидим на улице.

Днём снова покапал кратковременный дождь, от которого, по сути, не было никакого толку. Только парилка усилилась. И на влажность повылезала мошкара. Никакие спирали и спреи от них не помогают. Чадящий кумар от мангала тоже не отпугивает. Софа, по началу ведущая счёт прихлопнутым комарам, в какой-то момент задалбливается и уже даже не смахивала их с себя, давая вдоволь напиться. Всё равно завтра будет вся чесаться.

– Наглость ― второе счастье. Оно же и первое, ― выплёвывая какого-то жука, влетевшего в рот, назидательно декламирует Чешир. ― Фу, невкусный какой. Бее.

– А прикинь, он всего минут десять назад сидел на навозе? ― хихикнул Эльф, потроша пожаренного на мангале карася.

– Тьфу. Иди в задницу, ― после тщетных попыток соскоблить с языка горечь в глотку попросту заливают сразу полбутылки холодного пива. Чтоб продезинфицироваться.