Я выбираю Элис

Еще у папы здорово получаются названия. У него целая папка листков с названиями. Вот одно из моих любимых: «Куда исчезла голова президента? Загадка Рекса Э. Фортескью». Если бы у него была еще и книга для этого названия, она, я думаю, имела бы большое будущее.

Папа сменил довольно много профессий. Он занимался почти всем, чем может заниматься человек без особой подготовки. К сожалению, он быстро устает от работы. В юности папа был музыкантом и играл на гитаре. Именно этим он и занимался, когда познакомился с мамой. Она говорит, что влюбилась в него, потому что не могла устоять перед парнем с гитарой. От этого в голову лезут всякие стремные мысли на тему «моя мать — группи». Я стараюсь об этом не думать. В любом случае, папа больше не музыкант, так как считает исполнение каверов губящим душу занятием. Мне кажется, я его понимаю. Когда местная публика каждые пять минут орет, чтобы ей сыграли «Лестницу в небо»[16], этого достаточно, чтобы у кого угодно убить всякую любовь к музыке. С другой стороны, не думаю, что папа был готов упахиваться, чтобы создать что-то новое, так что исполнение каверов было для него, по сути, единственным вариантом.

Вероятно, и мама начала бы разочаровываться в папе, если бы он не был таким привлекательным и не притягивал как магнит всех этих цыпочек на фестивалях фолк-музыки, особенно тех из них, кто вечно болтает о том, что им, мол, не до мужиков и как им здорово живется одним. Папе они нисколько не нравятся, но он с ними вежлив. Когда мамины фестивальные подруги млеют от его энергетики, мама бросает на него характерный взгляд, типа «ах ты мой соблазнитель», и прямо светится оттого, что у нее такой красавчик-муж.

Теперь о другом. Продолжаю успешно осваивать «Братство кольца». Сейчас я на пятой странице. Теперь-то понятно, почему эта книга так важна. И как это я ее раньше не прочла?!

4 августа

Какое же это облегчение — оказаться на сеансе у Властелина смерти Боба после ужаса, пережитого возле супермаркета. Представляете, мы около пяти, а то и десяти минут посвятили теме моих волос и нового образа, а весь оставшийся час либо говорили о его друге Чарльзе, либо просто глазели друг на дружку.

Когда я вошла, Властелин смерти показался мне шокированным. Затем, очевидно мобилизовав всю свою профессиональную выучку и внутренние ресурсы, он глубоко вздохнул и приступил к делу. Боб сидел на стуле, наклонившись вперед. Задумчиво поглаживая свою эспаньолку, он протянул:

— Н-да.

Не зная, как реагировать на столь неопределенное вступление своего консультанта, я промолчала.

Нахмурив брови, которые, между прочим, были подозрительно светлее его иссиня-черных волос, Боб сделал еще одну попытку.

— Вау, — прошептал он. — Ты здорово изменилась!

— Ну да, типа того, — ответила я.

В этот момент поглаживание Бобом эспаньолки стало прямо-таки неистовым. Рот его кривился, пока он ломал голову так и сяк, стараясь вспомнить ту часть руководства для консультантов-психологов, где говорится, как правильно реагировать на плохие прически и преступления против моды.

— Похоже, у тебя новый образ, — прошептал Боб настолько задушевным голосом крутого парня, на какой только был способен.

Не знаю, должна ли я была почувствовать нечто особенное в связи с тем, что он обратил на это внимание. Так что я лишь пожала плечами.

Очевидно, Боб не был уверен, стоит ли мне честно говорить, что выгляжу я ужасно, и не разрушит ли этот сюрприз мою психику. Боб вертелся на стуле, закидывал правую ногу на левую и левую на правую и поправлял штанины вокруг своих ботинок «Доктор Мартинс».

— Ну, как дела? Знаешь, с тех пор, как твой новый… — Он резко замолчал и сделал новый заход: — Короче, как ты? — Опять тупик. — В общем, я считаю, что это просто здорово, что ты создаешь свой собственный, как бы… стиль. — Боб с силой выдохнул. — А когда ты идешь в школу? — спросил он наконец.

Я снова пожала плечами и посмотрела на него.

Похоже, Властелин смерти не знал, следует ли пытаться повысить мою заниженную самооценку, или же его долг заключается в том, чтобы честно сообщить, как я на самом деле выгляжу, для моего же, понимаешь ли, блага. И откровенно говоря, я была вовсе не в том настроении, чтобы помогать ему выкрутиться.