Я закрыл КПСС

Так я узнал об Указе президента № 2233 от 21 декабря 1993 года, начинающегося фразой-приговором: «Система органов ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-КГБ-МБ оказалась нереформируемой. — И далее: 1. Упразднить Министерство безопасности Российской Федерации. 2. Создать Федеральную службу контрразведки Российской Федерации».

В тот же день Николая Голушко назначили директором ФСК, а Сергея Степашина — его первым заместителем. Самое парадоксальное в указе — обвинение: «Система политического сыска законсервирована и легко может быть восстановлена».

Это характерная для Ельцина, как и для многих политиков, двусмысленность, граничащая с двуличием — прилюдно обвинять спецслужбу в ведении политического сыска и кулуарно упрекать ее в недостаточной интенсивности такой работы. Но в данном случае она на самом деле прикрывала намерение передать «политический сыск» от МБ более доверенным людям — в Главное управление охраны и в Службу безопасности президента.

Внезапность, оскорбительность и, как позднее выяснилось, бессмысленность этой акции могли вызвать лишь одну реакцию сотрудников: гнев и презрение. А если бы они знали некоторые детали…

Неизбежный после октябрьских событий пересмотр функционала МБ мы вместе с Советом безопасности вели уже два месяца. Эти предложения можно было реализовать в рабочем порядке. Вместо этого — шум и гам, которые на несколько месяцев парализовали работу ведомства.

«Выражается сильно русский народ! И если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света». Прав Гоголь. Многими такими словами наградили наши сотрудники Ельцина.

Вскоре утвердили новое положение об ФСК. Служба отстранялась от вопросов безопасности в секторах и на объектах народного хозяйства, в частности транспорта и связи.

Андрей Николаев использовал очередной кавардак и добился выхода пограничников в отдельную Федеральную пограничную службу. Я его поддержал, подчеркнув, что подчинение пограничной стражи спецслужбе целесообразно лишь в стране, ощущающей себя осажденным лагерем. Мобилизационно-эксплуатационное управление по обеспечению жизнедеятельности руководства страны на особый период (бывший 15-й главк) переходило в подчинение Администрации президента; подразделения шифрованной и закрытой связи передавалось в ФАПСИ (Федеральное агентство правительственной связи и информации). Оба эти решения вернулись ко мне бумерангом — во время работы в Администрации президента.

В результате основной задачей ФСК был обозначен собственно контршпионаж. Также у нас (МБ — ФСК) отобрали следственные изоляторы, в частности, знаменитое «Лефортово». Но меньше, чем через два месяца вернули в ведение ФСК самым головокружительным образом. Изолятор славился жестким, но честным режимом. После передачи изолятора в МВД в первую же ночь техника зафиксировала нерегламентное открытие камер для неформальных переговоров заключенных и охраны… В общем, чехарда, бессмысленная и беспощадная. Прибавьте к ней еще и аттестацию кадров.

Зачем? Государство хотело ограничить наши задачи? Так ведь нет! Не по собственной прихоти после каждой реорганизации спецслужбы восстанавливались в виде, близком к первозданному. Таковы были и есть запросы государственного руководства, в определенной мере продиктованные историей России и фундаментальными основами ее существования. А в определенной степени — и традициями мышления.

Сарказм ситуации в том, что уже скоро Ельцину пришлось пожалеть о принятых решениях, когда разразился первый конфликт с новым парламентом, созданным вроде бы по его же, Ельцина, лекалам. Поводом к очередной ссоре стало очередное предложение о дружбе…

23 февраля 1994 года Госдума по инициативе Шахрая приняла постановление об объявлении политической и экономической амнистии, распространив ее на членов ГКЧП и участников событий октября 1993 года. «В целях национального примирения, достижения гражданского мира и согласия».

Исполнение постановления — не рядовая процедура. Шаг первый — решение Генеральной прокуратуры о прекращении уголовных дел членов ГКЧП и «белодомовского мятежа» и об отмене избранной меры пресечения, содержания в СИЗО. Впоследствии Генеральный прокурор Алексей Казанник рассказывал: «Я получил его [Постановление Госдумы] поздно вечером на даче. Сверху была резолюция Ельцина: “Казаннику, Голушко, Ерину. Никого не освобождать, а расследовать уголовное дело в прежнем порядке”». Отказавшись выполнять поручение президента, Казанник подписал необходимые поручения начальнику СИЗО «Лефортово» и со словами: «Позорнейшая страница в истории российского парламентаризма, но не выполнить решение Думы не могу», ушел в отставку.