Я знаю, кто ты

Хочу, чтобы ты знал: мне не было с ними плохо. Но потом умерли и они.

Полиция решила, что я их дочь.

В квартире был паспорт девочки по имени Эйми Синклер. Полиция также нашла ее свидетельство о рождении, где было написано, что она была дочерью Мегги О’Нил и Джона Синклера.

Полицейские подумали, что я и есть эта девочка. Все так думали, и я не стала возражать.

Потом я успела пожить в нескольких приемных семьях. Где-то было хорошо, где-то не очень. Сейчас у меня все в порядке. Я поступила в Королевскую академию драматического искусства и собираюсь стать актрисой.

Я буду очень рада, если ты решишь мне написать или со мной встретиться. Ты часто был мне за отца, и я этого не забыла. Я помню, каким ты был тогда, и хотела бы знать, какой ты теперь.

Прости, что я не сразу тебе написала: я боялась, что кто-нибудь узнает о моем прошлом раньше, чем мне исполнится восемнадцать. Боялась, что у меня будут неприятности. Даже теперь я рассказываю об этом только тебе. Я достаточно хорошо тебя знаю и уверена, что ты никогда не причинишь мне зла. Сейчас я живу под именем Эйми, и у меня все хорошо. Никто не знает о моем прошлом, и я хочу, чтобы все так и осталось. Надеюсь, ты поймешь.

Девочки Киры, которую ты знал, больше нет, но я остаюсь твоей сестрой. Имя – это просто имя.

С любовью, Эйми.

Целую.

Огонь припекает и плюется искрами. Тени бешено пляшут под громкую музыку. Я поднимаю взгляд от письма и вижу, что дверь закрыта и что я уже не одна.

– Привет, Кира, – говорит женщина с длинными темными кудрями и красной помадой на губах.

Семьдесят один

В первый момент я вижу Мегги, мою Мегги из восьмидесятых.

В комнате темно, и только свет камина и дорожки свечей позволяют кое-как различить ее лицо. Она подпевает исполнителю, совершенно не попадая в мотив: тонкий девичий голос с ирландскими интонациями вырывается из ее алых губ. Мало-помалу мои глаза привыкают к освещению, и я понимаю, что усталый мозг снова меня подвел. Женщина, может быть, и похожа на Мегги, но это не она.

– Кто вы? – спрашиваю я, стараясь перекричать музыку.

Она смеется, и первым делом я узнаю улыбку. Она подходит на шаг ближе, снимает то, что оказывается париком, и бросает его в огонь. Я слышу, как он с шипением загорается. Женщина исчезает на глазах, и я теряю контроль над своим телом и сознанием, погружаюсь в полную растерянность.

– Так проще? – спрашивает мужчина, оказавшийся на ее месте. На этот раз он говорит более низким голосом. – Женщина не может узнать собственного мужа!

Он сильно изменился, но его глаза, несмотря на толстый слой косметики, остались прежними.

– Бен? – шепчу я.

– Ты отстаешь от событий, любовь моя. Я не Бен Бейли. Точно так же, как ты – не Эйми. Хочешь – перечитай письмо.

Я в замешательстве смотрю на мятый листок бумаги, который держу в руках.

– Эмон?

Он улыбается и хлопает в ладоши руками в перчатках:

– Ну наконец-то.

Я пытаюсь осознать происходящее.

Мой муж переодевался женщиной и преследовал меня.

Тот же самый человек, мой муж, только что сказал, что он мой брат.

Меня трясет, несмотря на жар от огня. На меня накатывает дурнота от всего увиденного и услышанного. Он идет в мою сторону, и я машинально пячусь. Это он, и в то же время не он.

– Тебе понравились открытки, которые я посылал? – спрашивает он.

Я молчу. Дар речи покинул меня.

– Я писал «Я знаю, кто ты» своим самым лучшим почерком, раз за разом. Но ты все равно не знала, кто я! Смешно, если подумать.

– Твое лицо, – выдавливаю я.

Это максимум, на что я сейчас способна.