Я знаю, кто ты

Я окидываю взглядом пустынную улицу: внезапно мне начинает казаться, что за мной следят. Но вокруг никого нет, только пустой пакет в белую и розовую полоску, совсем как те, в которых мне в детстве покупали конфеты, летит по ветру вдоль тротуара. В глубине этого магазина горит свет, но дверь заперта, и ручка не поддается. Я стучу по стеклу, и в конце концов ко мне выходит пожилой продавец.

– Простите, что беспокою вас, но мне нужно кое-что узнать о фотографии, которая у вас на витрине.

Я чувствую, что должна казаться ненормальной, и удивляюсь, когда продавец предлагает мне войти. Вода течет с моей промокшей насквозь одежды на покрытый плиткой пол.

В магазине тепло, даже жарко, пахнет поджаренным хлебом и старостью. Мужчине, открывшему мне дверь, на вид не меньше восьмидесяти. Он слегка горбится, а одежда висит на нем, как будто он уменьшился с возрастом. Кажется, что его нарядные штаны из шотландки вообще упали бы, если бы красные подтяжки не удерживали их на месте. Под подбородком у него галстук-бабочка, явно завязанный опытной рукой. Его волосы абсолютно седы, но еще густы, а глаза улыбаются, даже когда не улыбается рот. Он, кажется, рад компании.

– Говорите погромче, моя дорогая.

Я подхожу к витрине и тянусь за рамкой, осторожно, чтобы ничего не опрокинуть.

– Эта фотография. Не могли бы вы мне рассказать, откуда она у вас?

Он чешет в затылке:

– Не помню, чтобы я ее раньше видел.

Кажется, он в таком же замешательстве, как и я.

– Может быть, мы могли бы спросить у кого-то еще? – спрашиваю я, стараясь не выдавать своего крайнего нетерпения.

– Нет, здесь сейчас только я. Вчера ко мне приезжал поставщик. Приезжала. Она помогла мне перенести из своего фургона вещи, которые мне понравились. Не помню этой рамочки, но больше ей неоткуда было взяться.

– А кто она такая? У кого вы купили вещи?

– Вещи не краденые, – он делает шаг назад.

– Нет-нет, я и не говорю, что краденые, мне просто нужно знать, как сюда попала эта фотография.

– Думаю, так же, как и большинство нашего товара: от умерших людей.

В жаркой комнате внезапно становится холодно.

– Что?

– Служба по вывозу имущества. Люди умирают, а вещи остаются. С собой же их не возьмешь.

Я обдумываю услышанное.

– А эта женщина, она работает в такой компании?

– Да. Все легально. Ничего противозаконного. Она, кстати, приносит неплохой товар, знает свое дело.

– Но кто она? Как ее зовут?

– У меня плохая память на имена. Где-то у меня есть ее визитка. – Он копается в ящике старого стола. Я замечаю, что, несмотря на щеголеватый вид, он до сих пор в тапочках. – Вот, пожалуйста! Очень вам ее рекомендую, она прекрасный специалист.

Я смотрю на карточку, которую он мне вручил, читаю имя, на ней напечатанное, и руки мои начинают неконтролируемо дрожать.

Мегги О’Нил.

Не может быть.

– Можно у вас купить эту фотографию? – Мой голос дрожит, и я ничего не могу с этим поделать.

– Конечно, – отвечает он с улыбкой.

Я протягиваю ему кредитную карточку, даже не спросив, сколько он хочет денег, и, не успев даже выйти из магазина, вынимаю снимок из рамки. Переворачиваю его изображением вниз и застываю на месте, когда вижу, что написано на нем детским почерком:

Джон Синклер. Пять лет.

Шестьдесят восемь

Телефон звонит, но Мегги не спешит брать трубку.

Звонящий ждет еще три гудка, но сообщения не оставляет.

Мегги не сомневается, что звонит Эйми. Она точно это знает. Она кладет в правую руку три пальца левой и сжимает их крепко, до боли.

Телефон звонит снова. Наверняка звонящий уже придумал, что сказать, и Мегги наклоняется низко-низко, к самому автоответчику, и подносит ухо к крошечному динамику. Удовольствие разливается по всему ее телу, когда из аппарата раздается этот красивый голос. Он словно забытая, но любимая песня:

– Здравствуйте, меня зовут Эйми. Не могли бы вы мне перезвонить?

Мегги прослушивает сообщение тринадцать раз. Она поворачивает голову и целует телефон, оставляя по всей его поверхности следы красной помады, и даже начинает еле слышно постанывать, как будто голос ласкает ее в ответ. Пусть и не она придумала давать девочке уроки правильной дикции, но идея была хороша.

Она представляет себе растерянное, полное недоверия лицо Эйми. Ей хочется перезвонить, но она знает, что нельзя. Она готова поспорить, что теперь Эйми точно придет сама, и, по всей вероятности, очень скоро. Ей просто нужно еще немножко подождать. Некоторые разговоры лучше вести не по телефону.

Шестьдесят девять

Я возвращаюсь в дом Джека, прямиком отправляюсь в душ и пытаюсь смыть с себя пот и страх.