Яблочный Джек

Ночь забирал свою мзду. То, чего он не просил, от чего бежал – Боль. Она скапливалась, стекалась, притягивалась пустотой в его груди. Вспомнилось вызывающее усмешку на его искорёженных губах определение, данное самому себе Кимом – пылесос. Этот мальчик (хоть по годам они и ровесники) считал, что собирает грязь с других людей, оставляя их помыслы и стремления чистыми после встречи с ним (после его объятий). Ночь понимал, что не может отправить девушек в мир саванны с грузом боли и страха. Он безропотно принимал, забирал лишнее, сознавая, что способен нести в себе их муку вперемешку с собственной. После «смерти» ему пришлось отказаться от своего «Я», научиться стать беспристрастным наблюдателем жизни, боли, страха других людей. Через Кима Ночь открыл для себя мир наслаждений, радости, злости (в хорошем понимании этого слова, как стимулятора к действию). У него появилось собственное определение для слова «жизнь». Теперь это не только промежуток между смертями девушек. Большую часть времени, желаний в этом мире он старался тратить на общество Кима (не злоупотребляя, чтобы не оттолкнуть того от себя). Становясь при каждой новой встрече с Кимом больше Сидом, чем Ночью, он уезжал в места, где жизнь была естественной, без миазмов разложения от раздутого человеческого эго.

После встречи Кима с сестрой Девушки Шар Ночь осознал, что тоже является для кого-то источником страха и боли. Это его покоробило, но не остановило. Глазами друга он увидел больше, чем сам Ким. Судьба сестры исправляла через страх и боль линию жизни девушки, заставляла задуматься над своим местом, ролью и призванием в этом мире. Но ощущение от той встречи оставило неприятный осадок, который Ночь поехал развеивать в пустыню. Там, когда он вышел из фургона, первым ему попался скорпион. Ночь проникся уважением к обитателю пустыни. Жизнь скорпиона на взгляд человека была проста: найти пропитание; выжить; вырасти; размножиться. В его короткой истории не было места душевным метаниям, страху и состраданию. Всё было просто и понятно, как программа калькулятора, зашитая в недрах его логики. Ночь протянул ладонь скорпиону. Насекомое заползло с остывающего песка на горячую руку человека, замерло, греясь. Ночь поднёс ближе к глазам смелого скорпиона, рассматривая сочленения его тела и восхищаясь совершенством творения природы. Согревшись, скорпион требовательно подполз к краю ладони. Опустившись на одно колено, Ночь приблизил руку со скорпионом к земле. Нетерпеливое насекомое соскочило с его ладони, когда до земли оставалось сантиметров тридцать. На всех парах скорпион понёсся к покрытому колючками кусту, дававшему в изнуряющей жаре пустыни хоть какую-то тень и влагу. Растение тоже вызвало уважение у Ночи. Оно было способно провести свой короткий жизненный цикл не в самом благоприятном месте на планете Земля. Давая приют и тень некоторым видам насекомых, ящерицам. Будучи не способным передвигаться, оно превратило свои листья в колючки, а его сок стал ядовитым. Скорпион, обегая растение, не заметил притаившуюся в его тени ящерицу, чьей добычей и стал. Ящерица двигала челюстями, заглатывая пищу. Её программа была так же проста, но имелись изменения – не только в организации тела и сроках жизни. Главное – она видела мир по-другому.

После аварии Ночи трудно было считать себя полноценным человеком. После встречи с Кимом стало абсолютно ясно, что от него прежнего осталась испорченная физическая оболочка, пустая внутри. Каждый вечер Ночь заполнял себя желаниями, устремлениями Кима, когда входил в область его стеклянной сферы. Ради эксперимента Ночь попробовал поникнуть во внутреннее пространство серебряной сферы Теда, но такого результата, как с Кимом, не получилось. Казалось, что Тед такая же пустышка, какой ощущал себя Ночь, но ощущение, что его водят за нос, отвращало от повторных попыток. После встреч с Кимом Ночь ощущал себя как вуайерист, получивший удовольствие от уведенного, но чувство, что он нехорошо поступает с другом, почти заставляло его давать слово больше не позволять себе подглядывать за миром глазами Кима. Но чем ближе подходило время очередной поездки в паб, тем больше перевешивало чувство справедливости, так как Ночь видел и ощущал вину Кима перед ним (хоть и не принимал такую точку зрения).