Яблоневый сад

«– Ну, ребята, простите, пожалуйста… Я никогда в жизни не буду больше так. Вот честное благородное…

Ребята почти с испугом смотрели на Юру. Перед ними никто никогда не вставал на колени. А Юра всё хныкал и жалобно твердил:

– Ну, простите, ну, пожалуйста…

Учительница возмутилась:

– Встань сейчас же!

Юра поднялся, лицо его сразу стало спокойным, а глаза сухими и холодными. Он не спеша надел свой рюкзак, стряхнул с брюк мусор и деловито осведомился:

– А где мои деньги, которые я давал на поход?

Теперь это был совсем другой Юра. Теперь он не зависел от товарищей, а они от него, потому что у них были его, Юрины, деньги… Теперь он не просил, а требовал…»

Что бы мы ни думали об этом, но такой сюжет остаётся в голове и волнует. В прозе Афанасия Антипина вообще многое что волнует – это её второе важное достоинство. Волнует то, как трудно маленький, подрастающий человек складывается в личность, развивается, сколько в человеческом становлении, вхождении в мир неожиданного, отчаянного, порой даже гибельного, сколько ошибок, непонятного и тайного. Почему, как и зачем, например, появляются такие люди, как Юра? Автор переживает за него, и мы переживаем. «Вот он, Юра, успевающий средний ученик, – пишет Афанасий Антипин, – обыкновенный мальчишка, у которого нет ещё никакого характера. Каким он будет человеком, если он сейчас хорошо умеет пустить слезу, где это выгодно, улыбнуться, чтобы казаться удобным, угодить тому, кто посильнее, и даже встать на колени?

У учащихся бывают, например, серьёзные пробелы в математике, в русском языке. Они постоянный предмет забот, волнений учителей и родителей. Но куда опаснее и тревожнее вот тот пробел, который есть в Юриной душе».

Не буду говорить, сколь современен разговор, начатый тридцать с лишним лет назад Афанасием Антипиным. Вы и сами явственно видите: в нашей расчётливо-холодной жизни уже штамповочно, поточно формируются Юры – механические, бесчувственные наживалы, привыкающие с малолетства поступать исключительно так, как выгодно им, их делу – бизнес ли это или наука, производство или искусство. «Я, мне, моё» – три стенки их души, которые никак не прошибёшь, как сейф.

Афанасий Антипин – чуткий, деликатный художник: он вам никогда не будет надоедать напоминанием о том, какие мы Юры. Он всю жизнь искал нравственный житейский и педагогический идеал, тот идеал, который вёл бы человека с детства и до глубокой старости и смерти к простому и отчётливо понимаемому всеми: живи с собой и людьми в мире и ладу. Этот поиск автора – третье важное достоинство его прозы. И не случайно, конечно, Афанасий Антипин писал только о детстве: он глубоко понимал, что именно там камушек к камушку начинает расти в душе фундамент мира и лада. «Внимательно отбирай, воспитатель, камушки, – как бы говорит нам с каждой страницы своей прозы Афанасий Никитович, – крепко-накрепко скрепляй их. А иначе – надёжно ли стоять твоему дому?»

В повести «Сначала я был маленьким» (1971) юный, шестилетний, герой Стёпка Королёв – да, снова он! – не желает воспитываться, ему просто-напросто недосуг воспитываться: игры, общение с теми, кого он любил, и выяснение отношений с теми, кого он не любил или любил-любил, да неожиданно разлюбил на минуту, на час, на день. Но любовь к нему всё равно возвращается, как воздух с очередным глотком. Вздорит Стёпка с бабушкой, обижается на неё, однако пробегают минуты, часы – и его маленькое сердце снова не может не любить свою старенькую бабушку.

На кого бы ни сердился Стёпка, а любовь всегда оказывается сильнее и важнее. Она, любовь, и воспитывает его незаметно, тихонько. Любовь того, кто рядом с ним: любовь бабушки, любовь матери, любовь отца, любовь сестры Маняши. Да, они частенько его, проказника и упрямца, ругают, да, они нередко недовольны им, но – они все его любят.