Яблони старца Амвросия (сборник)

– Так ты за этим пришел? – разочарованно произнес Павел. – О своем владыке хочешь разузнать. А как ты думаешь, что мы с ним сделали? Что мы делаем с врагами народа, а? В распыл твоего владыку вывели, вот что! А сперва – ту училку, что за него просила. Ее товарищ Саенко в тот же день лично пристрелил. Нечего за врагов просить! Через таких, как вы, вся наша революция пропадает!

Он злобно расхохотался мне в лицо:

– Хочешь знать, как умер твой владыка? Что ж, слушай! Сперва товарищ Саенко одним из наших приказал его в расход пустить. Вывели его к ним, в рясе, с крестом на груди. А он их благословил. Тут они и заартачились: мол, не будем в попа стрелять, и все тут! Да только мы и без них управились: обрили его наголо, одели в солдатскую шинель, на голову студенческую фуражку нахлобучили – и снова к стенке! И ваш Бог его не спас! Ха-ха-ха![92]

Он смолк. А потом перешел на шепот, словно хотел сообщить мне важную тайну:

– Я ведь тоже при том был… И что? Наказал меня ваш Бог? А?

…В тот же день я бежал из Белгорода в надежде добраться до белых и вместе с ними сражаться против красных. Конечно, Господь заповедал нам любить и прощать своих врагов. И побеждать зло не ответным злом, а добром. Этой заповеди следовал святитель Иоасаф. О ней же не раз говорил и владыка Никодим. Мало того, он последовал этой заповеди перед лицом смерти, благословив своих убийц. Но можно ли прощать врагов Христа? Нелюдей, которые безжалостно терзают мою Родину и Святую Православную Церковь. Нет, их должно убивать без жалости – за наши поруганные святыни, за проливаемую ими кровь безвинных людей, за смерть владыки Никодима!

11. Вернись, Асафушка!

Я вернулся в Белгород около полугода спустя вместе с армией генерала Деникина. Теперь я был уже не робким и жалостливым юношей-послушником, а солдатом, научившимся и привыкшим убивать. Мстителем, непоколебимо уверенным в том, что он сражается за правое дело. И то, что я увидел в родном городе, лишь укрепило мое желание мстить врагам, платить им злом за зло.

А увидел я опустевший отцовский дом. По рассказам соседей, мой отец умер вскоре после того, как я покинул Белгород. Незадолго до этого к нему приходили красноармейцы, которые искали меня. Они ограбили дом и жестоко избили отца… после того он прожил всего несколько дней. Мог ли я оставить его смерть неотомщенной?

Поклонившись могиле отца, я отправился в Свято-Троицкий монастырь. Разумеется, первым делом я зашел в собор. К моему изумлению, в углу храма вместо отца Илии сидел совсем другой монах. Я подошел к нему. Поначалу он не узнал меня. Когда же я назвал себя, монах оживился:

– Это ты, Иоасаф? А мы-то все гадали, куда ты подевался? Думали, тебя уже и в живых-то нет. А ты вон каким бравым молодцом вернулся! Прямо орел!

– А где отец Илия? – спросил я монаха. В ответ тот горько вздохнул.

– Умирает отец Илия. Вот что, пошел бы ты с ним проститься. Он о тебе много раз спрашивал. Ведь он твой крестный.

– Что? – от неожиданности я чуть не вскрикнул. Как? Отец Илия – мой крестный? Не может быть! Но ведь отец никогда не называл мне имени моего крестного отца. Почему он скрывал это от меня? Или у него были какие-то причины делать это? Что ж, пожалуй, я навещу отца Илию. Хотя бы для того, чтобы убедиться: мы с ним – абсолютно чужие люди.

Едва увидев отца Илию, я понял: он и впрямь умирает. Он долго вглядывался в меня, пытаясь понять, кто я. Тогда я назвался. Услышав мое имя, отец Илия попытался улыбнуться…

– Асафушка… это ты… – голос его был слаб и тих, как шорох падающих листьев. – А я-то уже не чаял, что ты вернешься. Думал, умру и тебя не увижу. А мне надо тебе сказать…

– Отец Илия, а правда, что вы – мой крестный? – перебил я старика.

– Правда, – еле слышно ответил он. – Только я не смел тебе об этом сказать. Видишь ли, это вышло случайно. Твой отец выбрал тебе в крестные другого человека… достойного. Да он вдруг возьми и заболей. А я в ту пору оказался в храме… даже трезвым был. Вот твой отец и позвал меня тебе в крестные. Просто, кроме меня, не нашлось никого… Да сам понимаешь – какой из меня крестный? Я же грешник… чему я могу тебя научить? Потому-то мы с твоим отцом и договорились не сказывать тебе, кто твой крестный. А молиться за тебя… я за тебя всегда молился, Асафушка… какой еще тебе от меня прок? Прости меня, Асафушка… только не оставляй меня… не уходи…

Напрасно он умолял меня остаться. Я больше не желал его видеть. Тоже мне, крестный! Замухрышка и сплетник, бывший пьяница, случайный человек в святой обители – позор иметь подобного крестного! И зачем я только пошел к нему?

А вот отца Митрофана стоит навестить. Может быть, он знает, где похоронили владыку Никодима? Я бы хотел побывать на его могиле. И помолиться за него, чтобы он, в свою очередь, помолился за меня Господу Богу…