Яд Минувшего. Часть 1

- Мэтр Инголс очень опытен, - значительно произнес Кракл, - и очень хитер. Государь, назначив обвиняемому защитника, чего в старину не бывало, невольно указал на противоречия между кодексом Доминика и позднейшими законами. Боюсь, мэтр Инголс принял указание Его Величества использовать для защиты герцога Алва все возможности слишком буквально.

- Вам следовало сказать об этом раньше, - буркнул Робер, прикидывая, с какой стороны обойти увенчанного туей подлеца.

- Я предупреждал государя. - Один глаз гуэ-ция взмыл к небесам, второй вперился в Иноходца. - Его Величество ответил, что чем безнадежнее дело, тем больше прав должно быть у подсудимого. Справедливость и великодушие государя не знают границ, его слова следует выбить на фронтоне этого дворца.

- Так выбейте, - не выдержал Робер. Адвокат не может выиграть процесс, но он может затянуть. Создатель, Леворукий, кто-нибудь, пусть этот Инголс протянет до письма Савиньяка!

- Я сегодня же вызову мастеров, - заверил Кракл, - мы сохраним слова Его Величества для потомков.

Здоровенные часы, которым угловой вестибюль был обязан вторым именем, глухо щелкнули, возвещая о своих намерениях.

- Монсеньор, - заторопился Кракл, - нам пора. Вы не забыли? Высокие Судьи входят и выхо дят через Гальтарские двери.

Эпинэ кивнул и пошел сквозь часовой звон за выскочившим откуда-то судебным приставом. Спасибо «приятелям» Марианны - можно засыпать на ходу, корчить любые рожи и огрызаться, незалеченная рана спишет все. Явится ли Капуль-Гизайль на суд? Приглашение ему послали, должен прийти.

- При входе ступеньки, - прошелестело сбоку, - четыре.

- Благодарю.

- Повелитель Молний герцог Эпинэ! - возгласил невидимый крикун, и Робер нырнул в широкую, низкую дверь. Повелитель Молний замыкал шествие эориев, ведь его вассалы были далеко. Они воевали и готовились к войнам, они были верны единожды данной присяге. Все трое, даже опозоренный отцом Ариго.

- Слава Дому Молний! Слава!…

Закатные твари, как громко! Робер поднялся по зеленым от ковров ступеням на судейский помост, алое с молниями кресло не оставляло выбора. Впереди и внизу скалились друг на друга две еще пустые кафедры, между ними присела окруженная гимнетами черная скамья. Она ждала Ворона.

- Встать! Всем встать!

- Слава Чести и Справедливости!

- Слава Великой Талигойе!

- Слава Дому Раканов!

- Слава Его Величеству Альдо Первому!

Зал вспенился и замер, слившись в пестрый, урчащий ковер. Кафтаны горожан, судейские мантии, туники гимнетов, мундиры цивильников, немногочисленные сутаны рябили в глазах, напоминая о коронации. И о Доре.

- Наши возлюбленные подданные, - стремитель но вошедший Альдо начал говорить еще на ходу, по словам хронистов, ненавистный Франциск вел себя так же, - господа послы, мы рады видеть вас здесь и сейчас. Вам выпало стать свидетелями торжества истины и справедливости.

Широко шагая, сюзерен поднялся к белому вызолоченному креслу и встал, скрестив руки на груди. Белую тунику украшал золотой Зверь, золотой была и перевязь.

- Четыреста лет Талигойя изнывала под властью узурпатора и его потомков. - Глаза Альдо горели, он верил своим словам, верил себе и в себя. - Мы сбросили отвратительное ярмо, но этого мало. Нужно очиститься от скверны, воздать по заслугам всем - мертвым и живым. Тем, кто не жалел жизни ради победы, и тем, кто обманом, предательствами, кровью пытался остановить неостановимое.

Марагонский бастард, само присутствие которого оскорбляло талигойскую землю, выброшен из древнего храма, превращенного в могилу нечестивца и блудницы. Лицо Раканы больше не уродуют памятники захватчикам и предателям, но погибшие за нашу и вашу свободу не обретут покоя, пока не свершится правосудие живых над живыми. Потому мы, Альдо Первый Ракан, и созвали вас сюда, в Галь-тарский дворец. Здесь по законам наших предков, освященным Святым Эрнани и Святым Домиником, свершится суд над человеком, которого проклинают все Золотые земли.

Рокэ Алва родился в запятнанном предательством доме, но он сам избрал свой путь, приведший его на скамью обвинения. Кэналлийский Ворон ответит за все. Сегодня он взглянет в лицо сыновьям, братьям, отцам погибших по его вине, если, конечно, посмеет поднять на них глаза.

Мы понимаем, что нам предстоит тяжелое испытание. Непросто прикасаться к еще не зажившим ранам, непросто окунаться в море грязи и крови, но мы делаем это во имя справедливости. Мы не желаем мести, мы желаем возмездия, но нам четырежды больно, что герцог Алва принадлежит к древнейшему роду, восходящему корнями к великому Лорио Борраске.