Яд Минувшего. Часть 1

Герцог Алва - глава Дома Ветра, и с ним обойдутся сообразно его происхождению. Более того, положение подсудимого лучше положения эориев, покушавшихся на Эрнани Святого и Золотую Империю: он получил защитника, он имеет право молчать, и он имеет право оправдываться; он имеет право признать свою вину и право отрицать ее. Вы услышите все: слово обвинения и слово защиты, но по законам величайшей из существовавших в Золотых землях империи, законной преемницей коей является Талигойя, лишь Великие Дома могут признать Повелителя Ветра виновным. По этой же причине их главы не должны выступать свидетелями на суде.

Так вышло, что по вине обвиняемого четверо Высоких Судей потеряли близких, но Честь превыше мести. Герцог Окделл, герцог Придд, герцог Эпинэ и граф Карлион поклялись Честью руководствоваться одной лишь справедливостью, и мы приняли их клятву. Так и будет!

Сюзерен поднял глаза к старинным сводам, засиженным новыми гербами, и медленно опустился в кресло:

- Пусть Высокий Суд делает свое дело.

2

Меж кафедрами шмыгнул судебный пристав с жезлом, направляясь к покрытому белым сукном столу, и водрузил на него песочные часы. Эпинэ глянул вниз, сквозь зелень туи сверкнула лысина - ярус Высоких Судей нависал над самым гнездили-щем Кракла. Кракл был готов к бою.

- Ваше Величество, - протрубил он. - Высокие Судьи, любезные эории, досточтимые послы…

Кракл витийствовал, словно в Совете Провинций, высокий, напористый голос бил в уши, вызывая желание уронить на облеченную высочайшим доверием плешь хотя бы чернильницу. Это было глупостью, детской, нелепой, бессильной глупостью - косой барон ничего не значил и ничего не решал. Альдо ясно дал понять, чего ждет, остальное доделают преданность Дика и мстительность

Приддов.

Алву отправят на плаху, и гром не грянет, а ведь вчера у Нохи Эпинэ едва не поверил, что возмездие - не сказки. Не по себе стало даже Карвалю, но не случилось ничего. Гохи, флохи и кабиохи плевать хотели и на клятвы, и на клятвопреступников. Клятвы живут лишь в головах тех, кто поклялся, наверное, это и есть совесть. Ты поклялся спасшему тебя человеку сам не зная в чем, и еще ты хочешь спасти Олларию, Эпинэ, пришедших с тобой южан, Енниоля, Мэллит, Дикона и в придачу заварившего всю эту кашу сюзерена… Не многовато ли? А времени у тебя три дня до приговора и еще четыре до казни…

-… ввести подсудимого, - возвысил голос косой барон, - и да свершится правосудие!

Десятка четыре гимнетов торопливо выстроились в живой коридор, до безобразия похожий на тот, сквозь который прошествовал Его Величество Альдо, и дверь с лязгом отворилась. Стало тихо, словно клубившийся над залом невидимый рой внезапно замерз или сорвался и унесся к холодному небу.

Скрипнуло, звякнуло, снова скрипнуло, кашлянул какой-то законник, и Эпинэ увидел Алву. Он выглядел лучше, чем в Багерлее, и держался очень прямо. Левий все же добился, чтобы с узником обращались по-человечески. Чего добивался Альдо, вернув подсудимому маршальский мундир, Иноходец не знал, но это была не лучшая мысль. Дорогое сукно и скучающая улыбка не вязались ни с преступлениями, ни с самим понятием суда. Казалось, Алва явился на званый вечер, сделав навязчивым хозяевам одолжение.

- Подвести подсудимого. - Визг гуэция утонул в кромешной тишине, словно его и не было.

Ворон шел не медленно и не быстро, бесстрастие на худом лице при виде туник и Зверей сменилось любопытством. Поравнявшись с увенчанным туей гуэцием, Алва слегка приподнял бровь. Роберу показалось, что кэналлиец присвистнул.

3

Прошедшие олларовские застенки напоминали выходцев, но времена изменились. Альдо не мстил пленным. Месяцы в Багерлее никак не отразились на Вороне, он был таким же, как и раньше, разве что слегка побледнел. Ричард смотрел на своего бывшего эра, пытаясь увидеть на красивом лице хотя бы тень раскаянья. Бесполезно.

- Герцог Алва, - прервал молчание Кракл, - вы осознаете, где находитесь и что вас ждет?

Алва оторвал взгляд от рассветного гимнета:

- Здравствуйте, барон. Вы не будете любезны объяснить, что у вас на голове? Выглядит, надо при знаться, не лучшим образом.

По рядам пробежал шумок, кто-то, кажется ка-данский посланник, уронил перчатку. Сверкнула медь - цивильник повел кого-то из зала. Ворон выждал, пока гимнеты скрестят свои алебарды, и осведомился:

- Барон, так что же все это означает? В Талиге наконец вошли в моду мистерии?

Кракл не ответил, кэналлиец небрежно повернулся и направился к своей скамье.

- Алва, вы забываетесь. - Сюзерен не стал ждать, когда судейские придут в себя. - Судьи, делайте свое дело!

- И в самом деле, мистерия, - зевнул Ворон, опускаясь на скамью. Он был скован по рукам и ногам, но цепи были тонкими и легкими, они не мешали закинуть ногу за ногу.

- Рокэ Алва! - потребовал очнувшийся Кракл. - Встаньте пред государем и Создателем.

- Непременно, - пообещал кэналлиец. - Как только появится государь или Создатель, я сейчас же встану.

Это было оскорблением. Хорошо продуманным, преднамеренным оскорблением, на которое невозможно ответить, не попав под новый удар.