Яд Минувшего. Часть 1

- Карваль, вы видели воспитанницу Матильды?

- Да, Монсеньор. Очень красивая девушка и так похожа на Ее Высочество.

- Она боится этой ночи.

- Этой? - Маленький генерал казался удивленным. - Но почему?

- Не знаю, - солгал Эпинэ, - я не алат, но Мэллица что-то чувствует.

- Женщины чувствуют больше мужчин, - признал Карваль, - но меньше лошадей, а лошади не хотят приближаться к Доре.

- Я тоже не хочу. - Робер привстал в стременах, вглядываясь в провал улицы, там не было ничего. - Поворачиваем. Проедемся к Нохе и домой.

- Дювье доложил, что Его Высокопреосвященство поднялся к себе в десять вечера. - Еолос Кар-валя вновь стал деревянным. - Монсеньор, не лучше ли вернуться прямо сейчас? Вам предстоит трудный день.

- Трудный. - Вряд ли кардинал спит, скорее варит шадди и ждет очередного рассвета. Появится ли он в суде? Альдо надеется, что нет, но Левий непредсказуем, и он не хочет смерти Ворона.

- Ракану не понравится ваша встреча. - Никола поправил сползшую на нос шляпу, в лунном свете пар из генеральского рта казался зеленым.

- Не понравится. - Эпинэ тоже умеют быть упрямыми. - Но он не узнает.

Еде-то громко, с надрывом завыла собака. Дракко топнул ногой и обернулся: в огромных глазах плясала мертвая звезда.

- Карваль, у меня к вам просьба.

- Да, Монсеньор.

- Воспитанница Ее Высочества… Если со мной что-нибудь случится, позаботьтесь о ней.

- Конечно, Монсеньор. - Короткий внимательный взгляд. Что подумал маленький генерал? Что его Монсеньор влюблен? Если бы…

- Благодарю. - Никола обещал, и он сделает. Если выживет маленький южанин, выживет и Мэллит. От смерти спасти можно, а ты попробуй спасти от любви. Она сама загорается и сама гаснет, а потом можешь ворошить пепел сколько душе угодно, не будет ничего, только серая пыль на руках, на душе, на памяти… Когда он сгорел? В Золотую ночь или позже, увидев повешенных во дворе Эпинэ? Почему он не заорал на Карваля, не повернул Дракко, не ускакал в Ургот? Тогда крови на нем еще не было, по крайней мере той, что не смыть.

- Никола.

- Да, Монсеньор.

- Вы верите в проклятия и конец времен?

- Нет. - Эпинэ попытался вглядеться в лицо южанина, но мешала лунная вуаль. - Нет, Монсеньор, не верю.

А Енниоль верит. Гоган собрался умирать вместе с Олларией, а ночь для расплаты и впрямь подходящая, только это было бы слишком просто.

- Генерал Карваль, я рад, что вы со мной, но лучше бы вам увести людей в Эпинэ. Там есть чем заняться.

- Монсеньор, мы уже говорили об этом. Мы не уйдем.

- Если Ворона казнят, от нас не оставят ничего.

- Понимаю, Монсеньор, но мы не уйдем.

- Ваша верность вас прикончит.

- Лучше меня прикончит верность, чем измена. Люра и Джереми ловили других, а поймали себя.

- Джереми не найдут?

- Живым никоим образом, а мертвым - когда вам будет угодно.

- Вы бы предпочли пораньше?

- Пожалуй, да.

- Я бы с вами согласился, если б не Дикон, то есть герцог Окделл.

- Окделлу не нужна правда, Монсеньор, иначе он ее бы уже знал.

- Откуда?

- Закатные твари! Достаточно проехать по городу, и вот она, а Окделлу даже Дора не помогла. Простите, Монсеньор.

- Пустое.

Пустое, но разговор увял. Светила луна, отчаянно ныло запястье, а накрывшая город тишина давила чудовищной подушкой. Если обойдется, сюзерен окончательно уверует в свою звезду, хотя куда уж больше! Эгмонт затевал восстание, не веря в победу, погиб сам и погубил других. Альдо в поражение не верит, и дорога его оборвется не сейчас.

Правнуки Кабиоховы знают много, но с чужих слов, а Ночь Расплаты такая же сказка, как и Ночь Луны. Мэллит гуляла запретными ночами и жива, ее семья блюла обычаи и погибла у рехнувшейся ары. Придды пережили все мятежи и угодили на плаху потому, что Манрикам захотелось от них избавиться, или это и есть возмездие? Если не мстишь ты, мстят за тебя, но кто? Не Создатель же…

Дракко остановился и опустил голову. Так он стоял у ворот Агариса, но крысы из Олларии еще не ушли.

- Лошади боятся идти вперед. - Можно подумать, он не заметил.

- Вижу. Вы все еще не верите в проклятие?

- Нет, Монсеньор, но в этом городе есть много неприятного.

Сзади - сгрудившиеся всадники и испуганный храп, впереди - мощные, облитые лунной мутью стены. Раньше в Нохе молились, потом стали убивать друг друга, а теперь молитвы смешались с кровью. Когда убивали Айнсмеллера, на небе было солнце, почему же убийц захлестнула лунная зелень? Луна холодна, она знает больше солнца, как пепел знает больше огня.

- Вы правы, Никола, едемте домой.

4

Она не спала, она стояла у окна и ждала. Достославный из достославных думал о шаре судеб, ничтожная Мэллит - о любви и о мече, занесенном над головой Первородного в Ночь Расплаты.

За обитыми шелком стенами спали слуги и бодрствовали стражи, а гоганни не могла ни первого, ни второго. Мир раскачивался, словно она летела на качелях над мглистой бездной, но не было в полете ни радости, ни легкости, только гибель.

- Ты, - шептала голодная мгла, - ты… Ты… Мэллит прикрыла глаза, стало еще хуже, потому что молочно-зеленая муть сгустилась в лицо с раздувающимися ноздрями. Незнакомое, красивое, одержимое.

- Ты, - сказали припухшие губы, - ты…