Яды, микробы, животные, адский огонь. История биологического и химического оружия Древнего мира

Рис. 13. Иллюстрация мора, описанного в «Энеиде» Вергилия: «Воздух был отравлен, и ужасная, тлетворная болезнь» уничтожала людей и посевы. «Морбетто. Чума во Фригии», Маркантонио Раймонди, 1515–1516 гг., гравюра на основе картины Рафаэля

Тит Ливий и Силий Италик описывали ужасную эпидемию во время Второй Пунической войны в ходе осады Сиракуз жаркой осенью 212 г. до н. э. Болезнь распространилась на обе воюющие стороны: 40 000 римлян под предводительством Марцелла и сицилийско-карфагенское войско численностью 50 000 во главе с Гимильконом.

Причиной мора стала невыносимая жара и «смертельное зловоние» стоячих болот. Сначала умирали собаки и дикие животные, а затем тысячами стали гибнуть солдаты. Трупы лежали без захоронения, что еще сильнее отравляло воздух и воду. «Мертвые наводили ужас на больных, а больные – на здоровых», – писал Тит Ливий. Однако стоит отметить, что Марцеллу удалось увести войска на более возвышенное место, а сицилийцы ушли из лагеря карфагенян при первых симптомах заболевания. Карфагеняне же полегли все до одного, включая и самого Гимилькона[191].

Описывая чуму в Афинах, случившуюся во время Пелопоннесской войны, Диодор Сицилийский пришел к выводу, что причиной эпидемии стали наводнения, произошедшие предыдущей влажной зимой, в результате чего образовались болота, полные «гнилых, дурных испарений, которые загрязнили воздух» и испортили посевы. Афиняне, находившиеся под спартанской осадой в своем жарком и перенаселенном городе, оказались легкой жертвой болезни. К IV в. до н. э. военачальники уже хорошо понимали, что армия не должна пить дурную или болотистую воду. «Грязная вода подобна яду и вызывает мор», – предупреждал римский военный стратег Вегеций. Более того, если армия слишком долго стоит на одном месте, воздух и вода «становятся грязными и нездоровыми». Если не менять лагерь постоянно, предупреждал он, «начинаются серьезные заболевания»[192].

Совет Ксенофонта никогда не ставить лагерь в нездоровом месте частично основывался на том, что он знал причины поражения афинян в их роковой экспедиции на Сицилию в 415–413 гг. до н. э. Уже упомянутую ранее болотную лихорадку, которая чуть ли не полностью истребила греков во время сицилийской катастрофы, описывали Фукидид, Диодор Сицилийский и Плутарх. Все они соглашались, что сокрушительное поражение афинян на Сицилии частично связано с лихорадкой (ныне доказано, что их поразила малярия), которую они подцепили в болотах, где неосторожно разбили летние лагеря. Диодор Сицилийский указывал, что впоследствии, в 396 г. до н. э., карфагеняне поставили лагерь в той же болотистой лощине, что и афиняне, и тоже пали жертвой мора. Примерно в том же районе карфагеняне погибли и в 212 г. до н. э., о чем уже упоминалось[193].

Непонятно, сделали ли афиняне эту роковую ошибку по собственной инициативе или же сицилийцы «приняли определенные меры, чтобы завести афинян в столь ужасные условия». Как неоднократно отмечал Фукидид, сицилийцы пристально следили за тем, чтобы не предоставлять грекам выгодного пространства, постоянно отрезая их от источников воды и пищи[194]. Местные жители, должно быть, хорошо знали эндемичные болезни района Сиракуз. Вполне правдоподобно, что афинские захватчики пали жертвами военной хитрости сицилийцев.

Некоторые современные военные историки исключают маневрирование с целью оттеснения противника в «антисанитарные» условия из дискурса биологического оружия, однако, по словам Грмека, в античности эта стратегия, основанная на твердых биологических познаниях, работала весьма эффективно. Зная свойства местных болот и стоячей воды, даровитый командир мог спросить себя: «Как использовать природные ядовитые миазмы против моих врагов?» Заманить или оттеснить врага на эти своеобразные минные поля с микробами порой значило одержать победу в войне[195].

Германские племена блестяще умели оттеснить врагов в опасные для них местности. Когда в 106 г. до н. э. римляне воевали с тевтонами, римские инженеры, по предположению военного историка Фронтина, «безрассудно избрали место для лагеря» близ укреплений германцев, не понимая, что единственный источник воды – река, вдоль которой стоят вражеские частоколы. Тевтонские лучники поражали каждого, кто приближался к реке. Впрочем, в данном случае такое место для лагеря могло быть выбрано командиром Марием сознательно. Плутарх утверждает, что Марий нарочно стремился к тому, чтобы его люди испытывали сильную жажду и оттого более яростно атаковали врага. Когда пришедшие в отчаяние солдаты стали жаловаться, он указал на реку между лагерем и тевтонским укреплением. «Вот ваша вода, – сказал он, – но ее нужно купить кровью». Тогда римляне взмолились, чтобы Марий дал приказ штурмовать крепость «прежде, чем наша кровь высохнет!»[196].