Йага. Колдовская невеста

Но первой подсадить пришлось Йагу: зверь ни в какую не желал брать всадника, покуда не почуял на спине ведьму. И надо признать, девка нарочно лезла дольше нужного. Рыжий северянин сначала вроде случайно, а там уже и нахально придерживал ее под ягодицы, и неприятного в том не было ни крохи. Когда же Рьян сел позади и прильнул к ней всем телом, Йага и вовсе онемела. Вроде и тощим был северянин, и вредным, и кожа его ледяная… Но как вцепился в холку, прижав Йагу локтями с боков, как задышал в шею… Да и ехать удобнее: не сползаешь ни вправо, ни влево, а когда заваливаешься назад, молодец только шипит недовольно, но все одно удерживает обоих.

Так и смазался лес в одно бурое пятно. Не было ни болотца, ни оврагов, ни круглого озерца. Был только Рьян позади, крепко прижимающий ее к себе, дыхание его было и жилистые руки. И все хотелось, чтобы руки те стиснули ее еще крепче, так, чтобы косточки затрещали. И чего-то еще хотелось, а чего – поди разбери… Когда впереди замерцала река, ведьма не захотела слезать. Утешало лишь то, что обратно им тоже предстояло добираться верхом. Рьян спрыгнул первым и вроде уже осматривался, а все одно помог Йаге спуститься, как бы по привычке. Потом опомнился и скривился, видно, сам себя ругая.

Кабан на прощание пожевал его штанину, но требовать платы за услугу не стал, пошел обратно в чащу. Йага же потянула северянина к берегу. Там, в камышах, покачивалась лодка не лодка, но все ж какой-то плот, и при нем единственное весло.

– Медуницы на том берегу.

Рьян вздохнул, но не заставил себя упрашивать. Выволок из зарослей лодчонку, примерился к тяже сти весла. Бортов у лодчонки не было – доска и доска, только что широкая и формой схожая с ладьей.

Ведьма уже успела скинуть обувку. Ее не брали хвори, не страшила холодная вода – задрала повыше юбки – и прямо в реку. Северянин же предпочел ступить на борт аккуратно, не замочив портов.

– Куда?

Йага показала. Устроилась она у его ног и старалась особенно не шевелиться, чтобы не раскачивать суденышко. А Рьян стоял в полный рост и правил, и челюсть его отчего-то сжималась все сильнее, очерчивая скулы и подбородок.

Она наблюдала за ним из-под лохматой челки и гадала, откуда бы мог явиться в их края проклятый. Ясно, что ни друзей, ни семьи у него в Черноборе нет, да и на соседей он смотрел так же неприязненно, как они на него. Хотя навряд Рьян попал в жернова немирья Севера и срединников: был он ненамного старше самой лесовки, а она о вражде царствий только в самом детстве слыхала. Стало быть, не война закинула молодца в чужие земли, маловат он был для сражений. Однако ж топор метал ровно в цель, не промахиваясь, правил лодчонку так, словно на воде рос, а вел себя, будто все вокруг холопы какие. Тайна…

Солнышко потихоньку катилось к горизонту, разливая по реке алое зарево. Весло неслышно загребало то с одного борта, то с другого, и только темные щупальца водорослей щекотали деревянное дно. Из тумана на другом берегу едва заметно проступали домики, но над водой далеко разносился далекий хор живого селения: жаловались козы, ругались петухи, перекрикивались соседи. Одуряюще пахло медом – не зря селение носило свое название.

Йага прислонилась спиной к коленям проклятого.

– Правишь, словно у воды рос.

– Я и рос. – Рьян без плеска опустил весло и докончил: – До двенадцатой зимы.

– А потом? – подсказала Йага, когда поняла, что по своей воле молодец больше ничего не расскажет.

И слепой бы заметил, что северянин ответил без охоты. Но бежать было некуда, а ведьма продолжала испытующе глядеть, ожидая ответа.

– А после не жил, – проворчал он.

– К нам приехал?

Рьян стиснул зубы так крепко, что Йага с трудом разобрала:

– Привезли.

– А родичи что?

Рыжий сморщился, не ровен час, прыгнет в воду и отправится обратно вплавь. Но от расспросов его спасло иное. Весло, до того неслышно взрыхляющее неспокойную поверхность реки, царапнуло по чему-то, и плот покачнулся. Не расставь молодец ноги шире да не смести вес, точно перевернулись бы.

– Твою ж… бабушку!

Рьян бы заорал, да голос от ужаса отнялся: прямо под их хилым суденышком темнело гладкое тело. Пятно расплывалось под плотом и продолжалось дальше во все четыре стороны. А у камышей, в изобилии росших по берегам, виднелся чешуйчатый горб.

Гигантская рыбина шевельнулась, и река пришла в движение. Перекатывались волны, кипели отблески заката. А чудовище высунуло огромную голову с выпученными черными глазищами, открыло вытянутую пасть, схожую с клювом, и изда ло звук, от которого даже ведьме поплохело. Вроде и неслышный, а ввинчивался в уши иглами. Плот вдруг перестал казаться надежным. Он ходил ходуном, и удержаться на нем не было никакой возможности. Вода и небо поменялись местами, запахло железом… Рьян поймал лесовку за волосы, иначе она точно свалилась бы, и боль малость привела в чувство. Из носа у северянина капала кровь, но он не утирал ее, да и заметил ли? Он поднял весло подобно мечу и обрушил удар на скользкий черный бок.

Весло разломилось надвое, а Йага вцепилась в штанину.

– Стой-стой! Не бей его!

Рьян сплюнул затекшую в рот кровь.