Йага. Колдовская невеста

– Что, этот тоже тебе друг?!

– Нет, это речной хозяин! Его не след злить!

Эту простую истину и без совета кто угодно уразумел бы. Рыбина подняла длинный хвост и ударила им по поверхности реки. Огромная волна метнулась к суденышку, легко вскинула его на гребень, и лодочку понесло аккурат к раззявленной пасти.

Сильна лесная ведьма, всякое зверье знает, со всяким нечистиком водится. Но тут завизжала, ровно обычная девка, и обхватила ногу Рьяна. А северянин, между тем, стиснул обломок весла с острым краем, согнул колени, не пытаясь ни спрыгнуть, ни увернуться от чудища, и, когда казалось, что вот-вот страшный клюв оторвет одному из чужаков какую-нибудь съедобную часть тела (а для чудища таковыми частями были все), размахнулся и ткнул обломком в черный глаз. Всем весом он надавил на остатки рукояти, направляя плот в сторону от лобастой башки, и суденышку этого хватило, что бы скользнуть мимо и врезаться в илистый берег. Йага и Рьян не удержались, плашмя рухнули рядом, а рыбища вдругорядь обиженно шлепнула хвостом и скрылась.

На берег высыпали привлеченные шумом жители. Низкорослые и кряжистые, как большинство срединников, они все же отличались от тех, кто обыкновенно обращался к лесным ведьмам за помощью. Наперво – одеждой, почти все обрядились в шкуры, да к тому ж не выделанные толком, а сохранившие форму зверей, с которых были сняты. Иные и вовсе привешивали беличьи и ласковые шкурки к поясам как украшения. Словно маленькие засохшие трупики… Йага спешно отвела взгляд. В Черноборе все больше носили лен, а если и красовались мехами да кожами, то красили их и убирали всякое сходство с живыми существами. Оттого встретившие гостей обитатели Медуниц походили на дикарей.

Но всех страшнее был рослый мужик с проседью в бурой бороде. На его плечах висела самая настоящая медвежья шуба, хотя и видно было, что надетая впопыхах. Мужик шел сквозь толпу легко, раздвигая зевак широкими плечами, как давешний кабан – деревья, и на ходу поправлял оскаленную морду, призванную служить капюшоном. Голос у бородача оказался не хуже.

– Кто таковы? – спросил он, горой возвышаясь над пришлецами.

Рьян все еще тяжело дышал после пережитого. Он перевернулся на спину, снизу вверх посмотрел на мужика и, видно, не впечатлился, потому что пихнул Йагу и велел:

– Ну, говори.

Ведьма же проявила куда больше почтения к вождю. Она встала, отряхнула юбку, поправила передник, после чего отвесила поясной поклон.

– Не гневайся, отче, что явились без спросу. Нужда великая нас к тебе привела. Матушка моя хворает, надобно добыть ей лекарство. И хворь то не обычная, от нее только роса с медуничной поляны и поможет.

Вождь сдвинул брови и едва не оскалился, как медвежья харя, обрамляющая его лицо.

– Идите-ка вы отсюда подобру-поздорову. Мы в Медуницах чужакам не рады.

И не врал: чужаков здесь и правда не жаловали. Настолько не жаловали, что и жениться от века предпочитали на своих, знакомых. И уж не это ли привело к тому, что порода вырождалась – рост у местных был на добрую голову меньше, чем у черноборцев, подбородки тяжелее, брови ниже, а некоторые из детей, цепляющихся за материнские юбки, уродились с изъянами. Йага точно приметила двух кривеньких мальчишек.

Из Медуниц к ним с Зоркой за лекарствами не ходили. Из Медуниц предпочитали не уходить вовсе: ведь что там страшное может делаться за рекой? Йага с трудом проглотила ком в горле и молвила:

– Мы не чужаки вам. Дозволь доказать и войти в Медуницы гостями.

Вождь обернулся на своих, но те совета не дали. Зареченские же казались безобидными, только что очень уж непохожими на нормальных людей. У паренька имелся при себе нож, девка совсем безоружная. А что спаслись от водного стража, так свезло просто. Вождь махнул рукой:

– Доказывайте.

Ведьма широко улыбнулась и повернулась к Рьяну:

– Обратись.

Тот побледнел сильнее обычного, аж кровь от губ отлила.

– Что?

– Обратись, – повторила девка, продолжая улыбаться.

Рьян медленно поднялся. Ноги не слушались.

– Ты хочешь, чтобы я перекинулся? – тихо спросил он.

– Ну да! – Йага вцепилась в ворот его рубахи и горячо быстро заговорила: – Они тут зверью поклоняются, видишь шкуры? А всего больше медведю. Считают, что от его рода и пошли, потому из леса не выходят. Мне матушка сказывала, я сама к ним ни разу не ездила…

Рьян негнущимися пальцами отстранил ее руки.

– Так для того я был тебе тут нужен? Для того вела? Чтобы я по приказу зверем вокруг тебя бегал, как на ярмарке?!

Откуда взялась его бессильная ярость? И тоска в глазах, от которой ведьме самой взвыть захотелось?

– Ну я же… – Она растерянно взялась за рукоять колдовского ножа. – Вот же… Ты теперь, когда хочешь, можешь, и не больно совсем…

Рьян запрокинул голову, словно ожидая ответа на немой вопрос от неба. Но по небу растекалась багровая клякса заката, оно было немо.

– Когда хочу, – горько согласился Рьян. – И не больно.