Йага. Колдовская невеста

Но благодарностей Йага уже не слушала. Ее распирало от досады, хотелось уткнуться в чью-нибудь грудь и сказать, какие дурни обитают в Медуницах! И она точно знала, кто кивнет и согласится. Скажет, мол, не только в Медуницах, а и вообще везде.

Но Рьяна вместе с пирующими не оказалось. Зато сын Медведя, склонившись в три погибели, наблюдал за чем-то в щель единственной двери в доме.

Аккурат под алтарем, за местом вождя, медувинчане обустроили божью ложницу. Ее-то и сторожил вождь, ажно приплясывая от нетерпения.

Когда Йага подошла, никто не решился остановить матушку.

– Чего это вы?

Сын Медведя и не подумал испугаться. Он счастливо доложил:

– Господине благословит нас своим семенем!

– Что сделает?!

Едва не задохнувшись от бешенства, ведьма оттолкнула мужика и распахнула дверь.

Вот уж не думала, что то, что предстало ее взору, заставит колени подогнуться в бессилии. Рьян лежал на огромном ковре, сшитом из звериных шуб всех мастей. А седлала его девка, и длинные волосы были единственным, что прикрывало ее наго ту. И, словно того мало, по краям шкуры сидели, ожидая своей очереди, еще две девицы. На щеках их пылал румянец, тонкие руки пытались прикрыть угловатые, едва сформировавшиеся в женские тела. Йага хотела молвить что-то. Что-то обидное и злое, что больно укололо бы северянина. Но язык отнялся. Она попятилась, свалила глиняный светец у двери. Светец разбился вдребезги на мелкие осколки, и только тогда Рьян заметил ведьму.

Глава 10 Пламень

Справедливо будет рассказать, что не от большой охоты Рьян пошел в комнатушку под алтарем. Медвежий сын раскланивался перед ним весь вечер, так и эдак намекая, что ночь господине может провести в божьей ложнице и то станет для них великой честью и дорогим подарком.

Подозрительный северянин вначале ожидал подвоха. Мало ли какие у них тут обычаи? Вождь вон в медвежьей шкуре ходит, так что, может, для них самой большой честью станет вспороть ему брюхо. Но, когда лесная ведьма закончила трапезу и убежала на женскую половину дома, отчего-то стало все равно.

Ей-то, лесовке, нет дела до того, чем закончится ночь для проклятого. Он ее в селение провел, а дальше будь что будет. Знал ведь, что не след доверять колдовскому отродью! Знал, а снова купился на девичьи слезы и уговоры! На лбу бы себе написать, что одни беды от баб… И ничуть Йага не краше, чем, например, вот эта, с русой косой, что знай подливала ему медовуху. Или другой, что подсаживалась ближе и ближе, с обожанием смотрела и трепетала ресницами. Нет, ну ежели по правде, то волосы у местных девок не так густы, и загар ложил ся неровно, пятнами. И, когда как бы случайно девка с косой трогала кончиками пальцев его ладонь, кожа ее не обжигала, как уголь…

Рьян и не заметил, как чашу за чашей опрокидывал в себя медовуху. Он ведь здесь навроде скомороха. А и не только здесь. Что с двенадцатой зимы для названого отца был дорогим развлечением, что для медувинчан сейчас. И для Йаги тоже! Подумаешь, сжигает проклятье в нем все человеческое! Подумаешь, каждое утро Рьян боится глаза открыть и не вспомнить собственного имени! Для ведьмы он лишь тварь доверчивая и бессловесная. Хочешь в зверином обличье, хочешь в человечьем. И менять одно на другое можно сколь угодно. Приворожила ведь. Рьян вдруг со всей ясностью понял: приворожила. Быть не может, чтобы все мысли у молодца о лесовке были по доброй воле. И потому он не в силах противиться, когда она просит, потому медведь ее не порвал до сих пор, а щенком послушным ноги обнюхивает! Ну да ничего! Одна уже его приворожить пыталась, да слезла там же, где и села. И эту он вытравит из памяти, дайте только срок!

Потому ли он позволил Медвежьему сыну заболтать себя и отвести в ложницу? Или потому, что медовуха оказалась крепче обычного? Или попросту не надо было заливать пустоту под сердцем хмельным? Так или иначе, а под алтарь Рьян взошел по своей воле. И отчего-то совсем не удивился, когда вождь сказал:

– Ты богами нам послан, господине! Семя твое взрастит новых сильных медувинчан, что станут славить тебя! Одари же наш род своею благодатью!

Бородатый мужик согнулся в земном поклоне и спиной вперед вышел, а вместо него в божницу вплыли три девки. Одна с косой, что подливала брагу. Только волосы успела расплести и разложить по плечам. Две другие, что сидели рядом и глядели в рот северянину. Девки выстроились перед ним в ряд и по очереди скинули одежду.

«Семя… Ну я дура-а-а-ак…» – запоздало догадался Рьян.

– Будь милостив, господине! Подари нам сыновей.

Первая девка двинулась к нему, хоть и сразу видать, что с мужиком прежде не была ни разу. Но то с обычным мужиком, а здесь – сам отец рода! Честь!