Йага. Колдовская невеста

В доме Мала Рьян все ж больше считался гостем, чем невольником. Его не шибко любили, но и не держали в кандалах. Северянин ходил куда вздумается, и подавно никто не думал запирать его опочивальню на засов. А лучше б запирали, право слово! На тридцать три замка, да еще и злого пса сажали рядом! Потому что однажды, когда весь терем уснул, Злотка пробралась в его опочивальню. Сложно ли спящего молодца приласкать? То-то и оно. Злотка приподняла рубашонку, села верхом и склонилась к его губам. Не разобравшись, где сон, где явь, Рьян сначала ответил, обернул девку на спину: мало ли, одна из служанок заглянула? И потом только увидал, кого целует.

Ох и орал он тогда! Последними словами обзывал девку, а та сидела в углу, растрепанная, полуголая, и ногтями раздирала себе щеки. Когда же на крик сбежались люди, никто не посмел заподозрить невинную девицу. Другое дело северянин, рожденный от врага, злым ветром в Срединные земли принесенный… Словом, дальше у Рьяна стала не жизнь, а каторга.

Но этого мстительной девке показалось мало. Стать отца проявилась в ней. Глядела гордо, приказывала корот ко, а уж как строга становилась… И все устраивала так, чтобы северянину свет белый стал не мил. А однажды велела привести его в свои покои. Да наказала, мол, если не пойдет добром, тащите волоком. Так и случилось. Парни, что обыкновенно хранили вход в терем, хохоча, приволокли Рьяна и бросили к ногам княженки. Та махнула, мол, оставьте нас. Сторожа-то были упреждены и оставлять Злотку с северной тварью не желали, но как тут ослушаешься? А когда они покинули покои, Злотка задвинула засов.

Рьян глядел на нее снизу вверх. Разогнуться покамест не получалось: молодцы не упустили возможности поучить рыжего уму-разуму, у каждого нашлось за что. Злотка встала пред ним и долго не отводила тяжелого взгляда.

– Не могу, – сказала она.

– Чего не можешь?

– Отпустить тебя не могу, – признала она и потянула за тесемки плаща.

Плащ оказался единственной одежей, что скрывала ее тело. Остались только браслеты, серьги да какая-то подвеска на груди. Посаженка сказала:

– Ты сделаешь меня своею. Немедля.

Рьян показал зубы.

– А если откажусь? Снасильничаешь?

Она и не подумала смеяться.

– Лучше согласись. Иначе худо станет. Обоим.

– Мне и нынче не весело.

Тогда только понял Рьян, что не из человеческого села Посадник привез дочь. В черных глазах тлело такое, чего у людей быть не может.

– Я колдовством заставлю тебя.

– Не заставишь. Твой же отец тебя на плаху отправит, он ведьм ой как не любит!