Яичница из гангстеров

Тут я заметил, что он держит одну руку в кармане пиджака, а в другой — ее коричневая кожаная сумка. Она быстрым движением потянулась за ней, но он отдернул руку.

— Я понесу ее. Пошли обратно в дом, детка.

К моему удивлению, он не обращал на меня внимания. Сунув сумку под мышку, он схватил ее за руку, и они двинулись обратно. Но прежде чем они повернулись, я успел разглядеть ее лицо. Оно было почти таким же белым, как ее волосы. Она была испугана до полусмерти.

Они вошли в дом, а я терялся в догадках, что же между ними стряслось. Я бы понял тревогу Чака и ее страх, если бы она солгала, что была с ним вчера вечером. Но в этом было что-то особенное; разговор об ее сумке, например. И потом, уж слишком она испугалась. Я повернулся и пошел. Дойдя до поворота в переулок, я отступил к поребрику, — на всякий случай. Что-то было не то и не так, чего я еще не мог понять. Но я почти нащупал, что это, оно уже принимало определенные очертания, как вдруг я услышал за спиной окрик:

— Эй, Ищейка!

Я остановился. Чак почти бегом догонял меня.

— Что я тебе скажу, — проговорил он, скаля зубы. — Вид у него был мерзкий, ненормальный. Я стиснул в кармане пистолет, в то время как он обошел меня и оказался спиной к улице. — Я тебя порешу, приятель, — сказал он. — Сейчас уж я тебя порешу.

У него был вид и тон сумасшедшего, и я начал вынимать из кармана пистолет, удивляясь про себя, почему он обошел вокруг меня. Внезапно до меня дошло, что у меня за спиной — переулок. Я хотел обернуться и в этот же момент услышал позади какой-то шорох и движение. Я круто развернулся, вскинув пистолет, и увидел, почти рядом, подростка с крысиным лицом и его дружка, который, держа в руке какой-то предмет, высоко взмахнул им над головой.

Тут же рука его опустилась, направляясь ко мне, и я отпрянул, но огромный кулак Чака ударил меня сзади по голове и отбросил меня вперед. Этого было достаточно. Устремленная вниз дубинка обрушилась на мою голову и, ошеломленный, я упал на колени. Мне казалось, что я очень долго падаю, я почувствовал только легкий толчок, когда мои колени коснулись асфальта. Я попытался двинуться, поднять руку с пистолетом, — и не мог. Что-то опрокинуло меня и швырнуло на спину; чья-то нога выбила из руки пистолет. Прямо надо мной появилось дикое, искаженное лицо Чака, и его кулак ударил меня под подбородок, и мне показалось, что моя голова вдавилась затылком в асфальт. На какой-то миг перед тем, как на меня хлынула темнота, холод внезапного страха проник в мое сознание, — я увидел над собой безумные, звериные черты и подумал, что это же нечеловеческое лицо склонялось над лицом Пэм, и я понял, что этот обезумевший человек готов для убийства…

Кто-то тряс меня за плечи. Сначала я все видел не в фокусе; в черепе пульсировала боль. Потом я увидел склонившееся надо мной лицо патрулирующего полицейского.

— Вы живы? — повторял он снова и снова.

Я медленно приподнялся, огляделся.

— Что произошло? — спросил я.

— Да вот, ехал мимо в полицейской машине и увидел этих парней. Они бросились бежать в переулок. Я — за ними, но они удрали. Я вернулся поглядеть, что с вами.

— Кажется, со мной все о’кэй. — Мне удалось подняться на ноги и опереться о кирпичную стену. Меня стошнило. — Сколько времени я был без сознания?

— Всего пару минут. — Потом он предложил мне пойти с ним в полицейский участок и написать официальную жалобу. Я показал ему свое удостоверение и объяснил, что сотрудничаю с капитаном Сэмсоном по делу об убийстве. Он хотел остаться и помочь мне, но я не согласился на это. Я был настолько взбешен действиями Чака и его шайки, что хотел разделаться с ними самолично.

Я прислонился к кирпичной стене, подавил подступившую к горлу тошноту, сунул руку в карман за пистолетом. Потом я вспомнил, что чья-то нога выбила его у меня из рук. Мои поиски в переулке и на углу ни к чему не привели. Должно быть, они забрали пистолет; возможно, пристрелили бы меня, если бы их не осветили фары полицейского автомобиля.

Кроме пистолета, все было при мне, в том числе и ключи от моей машины. Я вернулся к моему кэду и отпер багажник. Автомобиль все равно что передвижная мастерская, и в нем я всегда держу всевозможные инструменты, которые могут мне понадобиться в той или иной ситуации. Но среди них не было того, что мне в этот момент нужно было больше всего на свете, — пистолета.

Шаря среди всех этих вещей, я нашел молоток. Конечно, против пистолета молоток — почти ничто, но он может раскроить человеческий череп и вонзиться в мозг, если человек окажется на достаточно близком расстоянии. Я понимал, что не могу вернуться в клуб; эти юные чудовища — потенциальные убийцы, а может быть, уже убийцы. Но с молотком в руке я чувствовал себя спокойнее, понемногу приходя в себя, собираясь с силами и стараясь обуздать свой гнев, который иначе мог бы толкнуть меня на какой-нибудь безрассудный поступок.