Яков. Воспоминания (СИ)

— Пусть она на полгода уедет из города, — чуть виновато произнес Трегубов. — А насчет отца Федора я распоряжусь, — добавил он, торопливо покидая мой кабинет.

Я стоял и пытался справиться с яростью. Не на полицмейстера, нет. Он просто проявил заботу, как умел. Ему я был даже благодарен, что предупредил меня. Я взглянул на Коробейникова. Он стоял, виновато потупившись. Стало быть, тоже знал, что говорят об Анне. Знал и не сказал мне! Теперь понятно, почему он так отвязался на отца Федора. Этот святоша небось в первых рядах, готов как ведьму ославить!

Немыслимым усилием воли я взял себя в руки. Не время сейчас для ярости. Никто не причинит Анне Викторовне вреда, я не позволю. Понадобится — удавлю Ребушинского голыми руками. И отцу Федору найду чем рот заткнуть. А Коробейников не виноват, он просто не знал, как меня предупредить. Но теперь… Все, хватит. Ее никто не обидит, я этого не допущу. А сейчас нужно выдохнуть и поймать убийцу.

— Серебряков здесь? — спросил я моего помощника, так и стоящего с растерянным видом посреди кабинета.

— Да, он в столе приводов, — кивнул Антон Андреич.

— Есть мысль, — сказал я ему. — Подыграете?

Коробейников кивнул согласно, хоть и смотрел на меня с недоумением. Но я не стал задерживаться и объяснять ему свой план. Он умница и все поймет сам, по ходу действия. А меня уже несло, злость вылилась на работу и остановиться сейчас я не мог. Я прижму мерзавца, и как можно скорее, пока он еще кого-нибудь не убил.

Мы вышли из кабинета. Серебряков и в самом деле сидел в столе приводов, занимался документацией.

— Этот неизвестный в черном пальто, — сказал я Коробейникову не приглушая голоса, — пролил на себя жидкость под названием «Персидский огонь». Известна она тем, что при попадании на кожу вызывает страшные волдыри, язвы. Воздействие начинается только через несколько дней и лечению практически не подлежит.

— Вот ведь! — очень натурально подхватил мой театр Антон Андреич. — Я нечто подобное слышал. Есть такой раствор на основе кислоты.

— Именно, — снова перехватил я инициативу, — но и нейтрализовать ее просто, протерев обыкновенной касторкой руки. Преступник вряд ли будет об этом знать, так что обратится к врачам и будет обнаружен.

— Я думаю, надо предупредить всех врачей, — ответил мне Коробейников.

— Вот этим и займитесь, — закончил я, оборачиваясь.

Серебрякова за столом не было. В самом начале я нарочно встал к нему спиной, чтобы не насторожить случайным взглядом. Но по звуку шагов я точно знал, что он вышел, как только я упомянул касторку. Ах, ты ж мразь!

— Вы меня поняли? — спросил я Антона Андреича.

— Пока нет, — ответил он.

— Проследите за Серебряковым, — велел я. — Если он бросится в аптеку за касторкой, значит, это он был у Мазаева.

На честном и открытом лице Коробейникова отразилось изумление, постепенно превращающееся в ужас. Мысль о том, что служитель закона может быть убийцей, давалась ему в тысячу раз труднее, чем мне.

— Он отправлял икону, — пояснил я, — он же мог догнать повозку, и еще эта водка из лавки его сестры. Я к ней, а Вы глаз с него не спускайте.

Едва я зашел в лавку и осмотрелся, как ко мне подошла сама хозяйка, миловидная женщина средних лет с приятной, чуть грустной улыбкой.

— Чего изволите? — вежливо спросила она.

— Я из полиции, — пояснил я свой визит, — хотел уточнить кое-что для личного дела Вашего брата. Он ведь из Тамбовской губернии к нам перевелся?

— Да, недавно, — ответила она. — А Вы его самого не можете спросить?

— Сейчас он в управлении практически не бывает, много дел по службе, — сказал я, пытаясь улыбкой усыпить ее тревогу. — Так он родом из Затонска?

— Да, затонские мы, — сказала она, явно успокоившись. — Сергей уехал из нашего города еще в молодости. Сначала в Москву, потом служил в Тамбове. И вот вернулся поближе к сыну.

— К сыну? — удивился я.

Коробейников сообщил, что у Серебрякова есть сестра. Но о ребенке он не упомянул.

— А, Вы не знаете, — сказала Серебрякова со вздохом. — Он овдовел и остался с сыном. Летом он привозил его ко мне в Затонск. И вот семь лет назад у нас случилась эта лихоманка. Все клады копали, ну и он копал по малолетству с мальчишками заодно. Его и засыпало.

Кошмарная история, конечно. И ребенка жаль. Но это вовсе не объясняет, почему убитый горем отец сделался убийцей. Разве что в уме повредился?

— Какое несчастье, — сказал я. — Так это на Чертовом городище было?

— Да, там, — подтвердила она со слезами на глазах. — Недоглядела я. Семь лет ему было. Здесь и похоронили. Вот Сережа и приехал к нему поближе.

Больше мучить эту несчастную женщину, которая до сих пор не простила себя за смерть племянника, я не стал. Она явно любили брата и наверняка не знала о его делах. Жаль только, что когда она узнает, груз вины ее лишь увеличится. Но с этим я ничего поделать не мог.

На пороге управления меня ожидал неожиданный визитер, Петр Миронов. Что его привело ко мне? Виделись же недавно совсем.