Яковлев А. Сумерки

Особый вопрос, намертво связанный с «холодной вой­ной», это образование после мировой войны на восточно-ев- ропейском пространстве «социалистического содружества», возглавляемого Советским Союзом. Сегодня является очевид­ным, что политика оккупации восточно-европейских стран противоречила интересам СССР и была глубоко ошибочной. Об этом уже написаны сотни книг и статей. Останься эти страны свободными и независимыми, можно себе предста­вить ту степень доверия и дружеских чувств к нашей стране, созданных победой над германским фашизмом. Увы, теперь мы дышим горьким воздухом неприязни, причем расплачи­ваться за агрессивно-воинственную позицию Сталина прихо­дится рядовым гражданам, новому поколению, которое не имеет к старой политике ни малейшего отношения.

Неестественность формирования так называемого соци­алистического содружества да еще острые противоречия внутри самого содружества наложили отпечаток сумбура на нашу перестроечную политику. Она сводилась к формуле: «Не до них, своих дел хватает». Иными словами, четко про­работанной политики в отношении восточно-европейских стран не было, что говорит о нашем недомыслии, хотя общий стратегический принцип был достаточно ясен, а именно: сво­бода социального выбора для всех.

Я участвовал в некоторых заседаниях Политического консультативного совета стран бывшего социалистического содружества и должен сказать, что на этих собраниях пре­дельно четко обозначались политические позиции правящих сил. Если руководители Венгрии, Польши, Чехословакии с теми или иными нюансами поддерживали идеи обновления общественной жизни, то руководители ГДР, Румынии, Бол­гарии упорно отстаивали догматические подходы, требуя ре­шительных мер по дальнейшему укреплению социализма и содружества, обвиняли Горбачева в том, что он ослабил вни­мание к проблемам социалистического строительства, осо­бенно в идеологической сфере. Подобный же расклад на­строений в более острой и выпуклой форме выявился и на совещании идеологических секретарей коммунистических партий, проходившем в Монголии. На этом совещании мне пришлось возглавлять делегацию КПСС. Там ортодоксия ли­лась через край.

Кризис в руководстве государств содружества нарастал, он обострялся не только в отношениях между лидерами, но и внутри руководящих органов тех или иных государств. Мы постоянно получали информацию о событиях и процессах в правящих партиях. Информационный поток вызывал все но­вые и новые противоречия и в Политбюро ЦК КПСС. У нас тоже были свои хранители пепла от «революционного огня» в зарубежных странах.

Мы с Михаилом Сергеевичем не один раз разговаривали на эти темы. Где-то в 1989 году он попросил меня съездить в ГДР, Чехословакию, Болгарию и Венгрию, обстоятельно пе­реговорить с партийными лидерами этих стран. Вполне ус­пешной эту поездку я бы не назвал. Если в Венгрии и Чехо­словакии я встретил понимание, то в ГДР и Болгарии — ни малейшего. С поляками переговоры состоялись в Москве, до­статочно успешные.

Тодор Живков рассуждал в том плане, что раз уж мы на­чали строить социализм, то надо продолжать, хотя в то же время и говорил, что все неудачи на этом пути происходят из-за того, что социалистический эксперимент, вопреки уче­нию Маркса, предпринят в экономически слаборазвитых странах. С Живковым мы беседовали дважды, и оба раза по 3—4 часа.

Эрик Хонеккер пытался убедить меня, что у них, в ГДР, Перестройка прошла еще в 1956 году и они теперь находятся на более высокой ступени развития. На мой вопрос, на какой именно ступени они находятся и по каким показателям, Хо­неккер так и не ответил, но упрекнул все же советское руко­водство в том, что оно мало помогает Восточной Германии в ее конкурентной борьбе с Западной Германией.

Вдвоем с Горбачевым мы в Москве долго беседовали с Николаем Чаушеску и его супругой, но так ни о чем и не до­говорились. Кстати, Горбачев, объясняя обстановку в СССР перед Перестройкой, сказал, что ход событий мог закончить­ся и социальным взрывом.

— У нас этого не случится, — заявил Чаушеску. — Мы полностью владеем обстановкой.

Что потом произошло в Румынии, известно всем.

Когда внутрипартийные противоречия в некоторых стра­нах достигали особой остроты, мне приходилось беседовать и с теми лидерами, которые приходили на смену уходящим. У новых лидеров явно обнаружилась тенденция переложить решение кадровых проблем на Москву. Я помню ночной зво­нок мне из Болгарии, когда болгары просили пригласить их Политбюро в Москву и решить проблему нового руководст­ва. Нечто похожее было и в случае с ГДР. В Москве, однако, была твердая позиция невмешательства. Мы убеждали своих коллег, что только они сами, и только они, отвечают за судь­бу своих народов.