Якудза: преступный мир Японии

Интересно, думал я, что дальше? А если мне понадобится новая печень? Пресвятой Будда, вот это ирония! И что мне тогда делать? Я плохой кандидат на пересадку печени и не являюсь богатым гангстером с политическими связями. Что, если бы я шантажировал хирурга Гото и он поднял бы меня в списке? Такой вариант мне нравился, не устраивало лишь одно: если я прыгну в начало очереди, тот, чье место я займу, умрет.

Я думал обо всем этом, сидя в парке во время обеденного перерыва, морозя задницу, попивая горячий кофе «Босс» и желая, чтобы мне было куда пойти. В этом «парке» был сплошной бетон и только два дерева, да и то сухие. Я был единственным здесь живым существом.

Когда я вернулся, мне сказали, что они решили сделать мне компьютерную томографию и уже точно выяснить, опухоль это или нет, и я согласился. Потом началась дискуссия на тему, хорошая ли идея – биопсия крови или нет. Доктор, который был старше, погладил бороду и сказал:

– Анализы крови на АФП, КТ и МРТ – все указывают на ГЦК. Остальные результаты тестов типичны для ГЦК, и посмотрите на эту штуку – она огромна.

Я хотел спросить отца, что все это значит, поэтому сделал несколько мысленных пометок. АФП. КТ. МРТ. ГЦК. Все эти годы, выпивая с копами и бандитами, я делал мысленные пометки, и впоследствии они мне пригодились.

Я, конечно, знал, что такое биопсия. Мой отец большую часть жизни проработал патологоанатомом, в том числе несколько лет – в онкологической больнице Эллиса Фишела; он работал с «замороженными участками», когда я учился в колледже. Как бы то ни было, мне кажется, что отказ от биопсии – это хорошо. Чем меньше операций, тем лучше. ГЦК, ну, это означает гепатоцеллюлярная карцинома. Что значит АФП, я понятия не имел.

И вот я слушал, как они обсуждали все варианты. Самый старший уверял, что лучший из них – операция. Опухоль была первична и находилась в конкретном месте, опытный хирург мог выполнить резекцию с минимальным повреждением печени. Молоденький доктор предпочитал радиочастотную абляцию, хотя и не был уверен, что это целесообразно делать при опухоли такого размера. Старшему это казалось неубедительным:

– Не думаю, что у этого метода много положительных результатов. Да, он нестандартный, но хорошо ли это?

Доктор-спортсмен прервал их болтовню:

– Давайте сделаем чрескожную инъекцию этанола. Это идеально. Не инвазивно. Быстро, и случай представляется идеальный. Я уже так делал, и сработало отлично. – Он говорил очень уверенно.

И тогда я поднял руку и заговорил по-японски:

– Чрескожная инъекция этанола звучит отлично. Что это такое?

И тут старший и младший врачи офигели. Как сказал бы Эндрю Морс, репортер «Уолл-Стрит Джорнал»: «О, смотрите-ка, собака заговорила!»

Собственно, он так и сказал, описывая реакцию на него чиновников из Министерства экономики, торговли и промышленности Японии.

Доктор-спортсмен не удивился – он просто рассмеялся. Он сразу же переключился на разговор со мной по-японски.

– Что мы делаем, – он нежно потыкал меня в печень, – так это вводим стопроцентный чистый спирт в вашу печень, где находится опухоль. Это этанол. Опухоль погибает, но окружающие ткани не повреждаются. Мы берем очень тонкую иглу, с помощью ультразвука направляем ее и вводим спирт в печень через кожу. Обычно это занимает около пяти или шести сеансов.

Идея показалась мне полнейшим безумием, какой-то гомеопатией. Если учесть, что злоупотребление алкоголем стало одной из причин моего рака печени, лечить его прямыми инъекциями алкоголя казалось мне максимально нелепым. Конечно, сказал я себе, это не то что лечить рак легких с помощью сигарет, но звучало примерно так.

Эми Пламбек однажды сказала мне, что отравление метанолом лечат этанолом, и это до странности забавно. Одна буква алфавита может стать решающим фактором между жизнью и смертью.

Я еще раз обдумал эту идею. В Японии говорят, что саке – универсальное лекарство, излечивающее десять тысяч болезней. Думаю, о чистом спирте можно сказать то же самое.

– Это больно?

Он склонил голову вбок.

– Ну… специфические ощущения. Ваша опухоль окружена рубцовой тканью. Если спирт не вытечет из целевой области, вы ничего не почувствуете. Но если он попадет на поверхность печени, возможно, у вас поднимется температура и возникнут неприятные ощущения. Но, конечно, это не так больно, как операция.

Старший кивнул. Когда доктор-спортсмен объяснил мне ситуацию чуть подробнее, молодой любитель радиочастотных взрывов высказал небольшое возражение, за которым могли бы потянуться огромные последствия.

– Министерство здравоохранения и социального обеспечения разрешает чрескожные инъекции этанола только при опухолях диаметром менее трех сантиметров, – сообщил он. – Наш пациент не подходит под эти параметры.

Повисла тишина. В моей голове бурлили тысячи мыслей, но все они сводились к одной: мне крышка.

И тут произошло нечто экстраординарное.

Врач-спортсмен извлек данные МРТ, КТ и другие файлы и просмотрел мой файл и мои данные. Перевел взгляд на обоих других врачей и сказал: