Якудза: преступный мир Японии

За моей статьей последовали другие, в японских и зарубежных СМИ. Думаю, некоторым изданиям понадобилось время, чтобы получить разрешение. Полиция не очень-то хотела снимать шляпу перед якудза, а бандиты, в свою очередь, не хотели еще больше злить и копов, и правительство, показывая, что они компетентнее тех и других.

Одного босса «Инагава-кай», который помог мне написать статью, вызвал в штаб-квартиру «Инагава-кай» сам Кадзуо Учибори. Он очень рассердился, что этот босс привлек к действиям якудза внимание, и бедолага уже было думал, что придется ему лишиться пальца. Я чувствовал себя ужасно. Я не мог этого предвидеть. Но, видимо, кто-то шепнул Учибори на ухо: разве это не хороший пиар для нас? Разве мы не молодцы, что этим занимаемся?

И моему помощнику, который не назвал Учибори моего имени, несмотря на то, что почти все знали о нашем знакомстве, не пришлось лишаться пальца. Наоборот, Учибори его похвалил, а потом все-таки сделал выговор на тему того, что не стоит очень уж много разговаривать с прессой.

Что касается меня, мою статью перевели на японский язык незнакомые мне люди, а потом в Интернете появились две ее версии. Томохико Судзуки из «Джитсуа Джихо,», ежемесячного журнала для фанатов якудза, взял у меня интервью и написал статью на три страницы по моему материалу (она опубликована 17 апреля 2011 года). Он даже отметил мою роль в том, что Тадамаса Гото исключили из якудза, хотя я думал, что он это вырежет. Не всякий рискнет касаться щекотливой темы.

Я не привык к тому, чтобы в журналах для фанатов якудза меня хвалили как справедливого и беспристрастного репортера. Должен сказать, что внезапные переводы на другие языки и вообще большое внимание к статье изменили мою жизнь. Статью прочитали очень и очень многие. За всю мою карьеру у меня никогда не было более двадцати хороших источников, связанных с якудза. Но меня читали, и я всем нравился. Хотя я не стал скрывать мысль о том, что якудза просто вернули часть денег, выжатых из местных жителей, никто, похоже, не обратил на это особого внимания. Может быть, даже якудза склонны к предвзятости и считают плохими ребятами кого-нибудь другого.

20 марта один якудза, которому я доверял больше всего, Старейшина, позвонил мне из Осаки. Это было спустя два лня после публикации в «Дейли Бист». В то время «Ямагути-гуми» нанимали людей, чтобы те следили за тем, что пишут журналисты. Тут нет ничего удивительного. Кто-то выполнил для Старейшины перевод.

– Хорошая работа, Джейк-сан, – сказал он мне по телефону. – На этот раз мы вели себя сдержанно, но, честно говоря, огласка нам не повредила. И больше того, даже помогла. – Он рассмеялся собственной шутке. – Нас нельзя считать пиарщиками, но в то же время и можно.

Я посмеялся вместе с ним, он еще раз поблагодарил меня за то, что я привлек внимание к добрым поступкам якудза. Я указал ему на один отрывок, который в статье аргументировался несколько иначе.

Нинке (до), по мнению исследователей якудза, – это философия, которая ценит человечность, справедливость и долг и запрещает смотреть, как другие страдают, не пытаясь им помочь. Те, кто верит в особый «путь якудза», готовы ставить на карту собственную жизнь и жертвовать собой во имя помощи слабым и обездоленным. В теории большинства якудза это упрощено до помощи слабым и борьбы с сильными. На практике, согласно режиссеру Итами Дзюдзо (на которого как-то напали члены «Ямагути-гуми», потому что им не понравилось, как он их изобразил в своих фильмах), якудза эксплуатируют слабых и обездоленных и бегут от тех, кому хватает сил противостоять им и их эксплуататорскому вымогательству. Думаю, в чем-то он прав… Большинство якудза – просто социопаты, верящие в свои положительные качества.

Старейшина только рассмеялся.

– Гото просто хрен моржовый и всегда таким был. Он худший из якудза. Но вы написали о нас и кое-что хорошее. Вы написали, что мы ценим взаимную выгоду (гири), и иногда это правда – по крайней мере, в отношении лучших из нас.

Он был прав. Основная причина, по которой я остался жив, заключалась в том, что он прикрывал мою спину. Я никогда не просил его об этом напрямую, а он ничего такого мне напрямую не предлагал, но все все понимали.

– Я знаю, что так и есть, – произнес я, – и вот почему эта статья – как кость, брошенная всем остальным якудза.

В ходе разговора мы обсудили ситуацию в Токио и на «Фукусиме». Когда я рассказал ему о своих репортажах о TEPCO, он заинтересовался.

– Они в тысячу раз хуже, чем когда-нибудь станем мы, – заявил он, и с этим трудно было не согласиться. Мне хотелось сказать ему пару слов о моей борьбе с раком печени, но я не стал. Химиотерапия была ужасной процедурой, но это был мой крест. К тому же он мог бы расценить мои слова как намек на новую печень, а мне совсем не хотелось, чтобы он так их воспринял.

– Когда вы собираетесь написать о TEPCO и катастрофе на «Фукусиме»? – спросил он, и на секунду я задумался, что ответить.