Якутские мифы - Саха θс-номохторо

Бахсынский тойон имел родовитых и богатых деда и отца и сам был богатым человеком. Он человек, притеснявший Бахсынскую землю. Однажды он в неурожайный год отправился к аласному озеру Дибилиттэ, еще в старину переданному в качестве приданого за девушку в Курбусахский наслег[96], заставил на нем выкосить камыш и, имея с собой десять человек, собрался самовольно увезти на десяти быках. Когда укладывали камыш на сани, пришел проживающий здесь человек Курбусахского наслега, сын шамана Мундулаах Угудуй и сказал: «Зачем потревожили мою землю? Не берите моего камыша, возвращайтесь». На это Бахсынский тойон, сказав: «Да ты еще пришел сюда и бросаешься словами», — заставил схватить парня и тут же высечь. Парень, оказавшись высеченным, плачет и рыдает, слезами умывается. На возвышенности этого аласа находились, оказывается, могилы двух шаманов Мундулаах Угудая и Ёксёкюлёх Баргыйа. Парень, усевшись верхом на могилы, ударяя по ним, плачет-причитает: «Бахсынский тойон притесняет, попирает, захватывает нашу родную землю, отнимает ее, послушайте-посмотрите, помогите-защитите». При этом внезапно спустившийся вихрь закружил и поднял ввысь шапку Бахсынского тойона из чернобурой лисы с бобровыми наушниками, ветер не дает возможности нагрузить сено и камыш. Бахсынские люди и сами-то насилу убежали.

Бахсынский тойон слег, заболев в пути. С этого случая Дьэллээни, сойдя с ума, проболел целых девять лет. Его постоянно держали связанным и в колодке, садили, надев на него тяжелые доски. Его привязали веревкой между двумя деревьями и надели колодку, он там и умер. Летом похоронили там, где жил, на склоне горы Мелюгэр. Над могилой ему поставили деревянный намогильник.

Шаманы и шаманки тойона Бахсы ввели в сонм юёр и при заклинаниях называли его «Айыы», «Дьэллээни с вороном». [При обряде] подражали его мучительной смерти, кричали-выли, били по деревьям и травам.

Со слов Петра Филипповича Слепцова, 72 лет, Бахсытский наслег Чурапчинского района. Записал С.И. Боло 19 июля 1934 г., местность Кюнкж [ИПРЯ, ч. 2, с. 277–278].

125. Дух-хозяйка Алтана

В давние времена в Хаптагайском наслеге Восточно-Кангаласского улуса, за всю жизнь нажив «сюллюкинское» богатство, жил, говорят, улусный голова Федор Хаччылаах Хайааны. Этот человек даже сам не знал количества своего скота, говорят. Когда был пьяным, он говорил: «Если положить в ряд мои серебряные монеты, то они дошли бы от одной священой горы Ытык Хайа до другой». Этот голова имел жену по имени Матрена Халлаан.

У них дети все время умирали, оказывается. Они все умирали, достигая восьми-девятилетнего возраста. Старики того времени говорили: «Вот, у вас умирают дети, вы воспитывайте их, спрятав где-нибудь на стороне». Послушав это, Федор Хаччылаах Хайааны двух умерших детей, девочку и мальчика, положил в погреб, думая: «Когда жена родит, я спрячу ребенка». Жена его оказалась беременной. Она, оказывается, не знала, что ее муж положил тех мертвых детей, только сам хозяин знал это, говорят. Три дня пролежала женщина в родовых муках. И вот наконец жена родила. Этого родившегося ребенка по левой стороне дома понесли в хотон и вынесли через окно, через которое выбрасывали навоз, и спрятали у соседей. Вместо этого ребенка, по подговору хозяина, повивальные бабки завернули мертвую девочку. После того как женщина пришла в себя, полегчала, на третий день родин этого ребенка похоронили[97]. С тех пор жена больше не рожала.

Эта женщина не знала, что у нее есть ребенок, пока дочке не исполнилось семь лет. Да и население не знало этого, говорят. До семилетного возраста этого ребенка воспитывали у других людей, не выводя на божий свет, держали в чулане. К семи годам Федор Хайааны, сам не вытерпев, поглядел [на ребенка], говорят. Он увидел такую прекрасную, румянолицую девочку, не виданную нигде в ближних окрестностях. Вернувшись оттуда, он рассказал жене, договорился с женой привезти свою дочку и воспитывать ее вместе с другими детьми. Они купили, не считаясь с ценой, несколько детей, ровесниц их ребенку, и [приведя свою дочь] воспитывали всех этих детей вместе, так жили они. Дочь их постепенно развивалась и росла. «Для нашего дитяти нигде нет поблизости подходящего жениха, потому если встретится подходящий, то придется отдавать ее в дальние наслега, в другие улусы», — думали они.

Живя так, старик приехал в город. Находясь в городе, он встретился с Лёкёй Модуном[98], знатным человеком Мегинского улуса. Разговаривали они очень долго. Тут он узнал, что у Лёкёй Модуна, оказывается, тоже есть единственный сын. Он сказал, что у него также единственная дочь. Тогда эти люди договорились устроить встречу своих детей друг с другом.