Янка Купала

Революционная радость Купалы была одновременно и гордостью поэта за революцию, за новую Беларусь, ее молодежь. Эта гордость уже отчетливо слышалась в призывных строках, обращенных к «орлятам»; она с большей силой прозвучала в стихотворении «Позвали вас...», написанном по случаю приглашения Страны Советов за «круглый стол» переговоров в Женеву. Символика в этом стихотворении чисто купаловская, романтическая, необычная. Но не она в нем покоряет — покоряет правда ■ложного, неоднозначного чувства: гордость за великую революцию, вера в ее силу и торжество соседствуют в стихотворении с тревожным раздумьем над темными явлениями жизни, порожденными нэпом и вызывающими осуждение поэта.

Революционная радость Купалы была радостью полной: ведь он всем сердцем поверил, что последнее лихо сплывет с его земли с дымом последних пожарищ гражданской войны, ведь он видел желанное обновление своего края:

Ннвы родимые — в алых Цветах небывалых.

Произошло первое укрупнение Белоруссии; с невиданным ранее размахом велось хозяйственное и культурное строительство. Понимая, что все это — дары победоносной революции, результат политики большевиков, перспектива, от которой дух захватывает, Купала и создавал одно из прекраснейших произведений советского периода — поэму «Неназванное»:

В красный кут Беларусь

Села в своей хате —

Кубок с медом возле уст,

Смелость во взгляде.

Горделивая — сама

Тут себе хозяйка...

Наконец! Беларусь не поезжанка, не на горькой свадьбе, заблудившейся во вьюгах-завирухах, а хозяйка в собственном доме.

— Из селян, из мужиков,

А как вышла в люди!

Революция вывела Беларусь «в люди», и этому радовался поэт.

А ведь для былой, горемычной и сермяжной Беларуси революция — сила неназванная, безымянная; эта «спящая красавица» воспринимала революцию даже не как «веселого жениха» (характерный образ купаловской поэзии), а как что-то неопределенно-личное. Оно! И вот это неопределенно-личное «оно» поначалу «шелестело очень несмело», потом «лизнуло оконце тихо, как солнце», потом «подняло голосочек, точно звоночек», а потом стало «гомоном... вольным, зовущим, к сердцу идущим»...

«Неназванное» — гимн революции, воплощенной в поэме в образе «огнецвета», пламени. И

Не взять руками голыми

Живое это полымя, —

утверждал поэт.

В «Неназванном» Купалой преодолевался взгляд на революцию как на силу разрушительную;

Мосты в былое взорваны,

Разбиты цепи в прах,

Подстение опорное

Легло под новый флаг.

И новый дом возводится

На лад совсем иной...

Радость поэта стремительно нарастает, и вот ее апогей:

Сами в лужу сели сразу

Те, что вольный люд —

Не скупились! — грязной грязью

Обливали тут...

Мы — хозяева и сами

Всё свершим сполна,

Молотами и серпами

Звеним дотемна.

Восьмая, девятая и десятая части поэмы — застолье молодой Советской Белоруссии, не бесшабашно-веселое, а раздумчивое, озабоченное. За этим застольем поэт поднимается с четырьмя речами-обращениями. Первая: «Зовем опоздавших — придите!» Вторая: «Нужно славу дальше... светозарными огнями вышить, чтоб в столетьях не пропала». Ибо «жаждет враг с упорством злостным, чтоб на миг остановились мы, в своем походе звездном». Третье слово поэта о том, что «еще не вся работа сделана» и, главное, еще «стонут, мучаются... братья» за кордоном, на отторгнутой части родной земли. «Одни падут напрасной жертвою, и ненапрасною — другие». Это больно. Но, как всегда, через тернии — к звездам! И четвертая речь — в ней сознание мощи, правоты революции, сознание -того, что «потомок... наш... не будет пить из недопитых чаш», что этому потомку мы (то есть сам поэт, его современники) «к счастью торный путь оставим — сумел бы лишь идти», «оставим песнь освобожденья и вольный отчий край». Должны оставить, иначе не будем достойны высокой радости, которой судьба нас одарила, светлого будущего, ключи от которого нам вручила сама история. В этом Купала был уверен.