Янки при дворе короля Артура

— У тебя тонкій слухъ, но все же твой слухъ не спасетъ тебя отъ этого — при этихъ словахъ онъ дотронулся до рукоятки своего громаднаго меча. — Конечно, вы его не видите, такъ какъ этому препятствуетъ вліяніе покрывала, но знайте, что это не пика, а мечъ, котораго вамъ будетъ трудно избгнуть.

Его забрало было поднято; въ его улыбк была смерть. Конечно, мн будетъ трудно увернуться отъ меча. Весьма понятно, что придется умереть кому-либо изъ насъ. Затмъ мы похали опять рядомъ и привтствовали короля и королеву. Король обратился ко мн и спросилъ:

— Гд твое страшное оружіе?

— Оно украдено, государь.

— Нтъ-ли у тебя другого?

— Нтъ, государь, я принесъ только одно съ собою.

Тогда въ разговоръ вмшался Мерлэнъ:

— Онъ принесъ только одно, потому что оно одно и существуетъ. Оно принадлежитъ королю морскихъ демоновъ. Этотъ человкъ невжда; онъ не зналъ, что это оружіе можетъ дйствовать только восемь разъ, и потомъ исчезаетъ къ себ домой въ море.

— Слдовательно, онъ обезоруженъ, — сказалъ король. — Сэръ Саграморъ, тогда ты долженъ дать ему льготу.

— Я одолжу ему свое оружіе! — воскликнулъ Лаунсело, вставая. — Это самый храбрый и честный рыцарь, какого я когда-либо зналъ, и я ему дамъ мое оружіе.

Онъ уже положилъ было руку на свой мечъ, чтобы отвязать его, но сэръ Саграморъ сказалъ:

— Остановись! Этого нельзя! Онъ долженъ сражаться своимъ собственнымъ оружіемъ; ему было дано преимущество выбрать оружіе и принести его съ собою. Если онъ потерялъ его, то пусть отвчаетъ за это своею головою.

— Рыцарь! — сказалъ король, — ты слишкомъ горячишься и это помрачаетъ твой умъ. Неужели ты ршишься убить обезоруженнаго человка?

— Если онъ это сдлаетъ, то будетъ отвчать мн за это! — воскликнулъ сэръ Лаунсело.

— Я буду отвчать за это кому угодно! — гордо возразилъ сэръ Саграморъ.

Опять въ разговоръ вмшался Мерлэнъ и сказалъ съ своею ехидною улыбкою:

— Это сказано совершенно резонно; но, кажется, довольно говорить по-пусту; пусть милостивый король подаетъ знакъ къ битв.

Король подалъ знакъ; раздался трубный звукъ; мы раздлились и каждый изъ насъ похалъ къ своему мсту. Дохавъ до своихъ мстъ, мы остановились на разстояніи ста ярдовъ другъ отъ друга, безмолвные и неподвижные на подобіе конныхъ статуй. Такъ мы оставались въ беззвучной тишин около минуты; вс смотрли, но никто не шевелился. Казалось, что у короля не хватало духу подать сигналъ. Но вотъ онъ махнулъ рукою; труба прозвучала. Длинный мечъ сэра Саграмора описалъ въ воздух кривую линію; тутъ представилось великолпное зрлище, какъ онъ подъзжалъ ко мн на своемъ кон. Но я не трогался съ мста. Онъ приближался. Я но двигался. Весь народъ былъ возбужденъ до такой степени, что вс закричали мн:

— Бги! Бги! Спасайся. Это положительно убійство!

Я не трогался съ мста, пока это грозное явленіе не приблизилось ко мн на разстояніи пятнадцати шаговъ; затмъ я быстро вынулъ изъ кабуры драгунскій револьверъ и тутъ сверкнулъ огонекъ, раздался трескъ и я опять спряталъ револьверъ въ кобуру, прежде чмъ кто-либо опомнился, что такое случилось. Увидли только, что лошадь бросилась въ сторону безъ всадника, и подъ нею лежалъ убитый сэръ Саграморъ.

Народъ бросился къ рыцарю и тотчасъ увидлъ, что въ немъ уже не было признаковъ жизни, а между тмъ на его тл не было ни одной раны. Было только небольшое отверстіе на груди его кольчуги, но такой маловажной вещи не придавали никакого значенія. Хотя рана, нанесенная пулею, не дастъ много крови, но даже и той не было замтно. Тло отнесли къ королю, такъ какъ онъ также хотлъ на него взглянуть. Вс были крайне удивлены.

Меня потребовали къ королю для объясненія такого чуда; но я остался на своемъ мст и сказалъ:

— Если это приказаніе, то я приду, но мой властелинъ король знаетъ, что законъ поединка требуетъ, чтобы я остался на томъ же мст, пока кто-либо не заявитъ желанія выйти противъ меня,

Я подождалъ. Никто меня не вызывалъ. Тогда я сказалъ:

— Если кто-либо сомнвается, что это поле битвы выиграно недобросовстно, то я не стану дожидаться, пока онъ меня вызоветъ, я вызову его самъ.

— Это вполн добросовстное предложеніе, — замтилъ король, — и вполн похоже на васъ. Кого вы назовете первымъ?

— Я не назову никого. Я вызываю всхъ! Здсь я стою и вызываю англійское рыцарство выйти противъ меня, но не отдльно каждаго, а цлою массою!

— Что такое? — воскликнули рыцари хоромъ.

— Вы слышали вызовъ. Принимайте его или я объявлю каждаго изъ васъ трусомъ и побжденнымъ.

Это было, конечно, очень грубо. Но тотчасъ же пятьсотъ человкъ рыцарей уже сидли на лошадяхъ и вс они направились на меня. Въ это время я измрялъ пространство и вычислялъ шансы, вынувъ два револьвера изъ кабуры.