Янки при дворе короля Артура

Съ того самаго дня вс стали насъ избгать, вс смотрли на насъ съ ужасомъ. Никто даже не подходилъ къ нашей хижин, чтобы узнать, живы мы, или нтъ. Вся моя семья слегла. Я же превозмогла себя, какъ мать и какъ жена можетъ только это сдлать. Они мало ли въ эти дни, впрочемъ, и сть-то было почти нечего. Но у насъ была вода и я имъ давала ее. О, какъ они жадно глотали ее и какъ благословляли! Но конецъ наступилъ вчера; мои силы окончательно надломились. Вчера это былъ послдній день, когда я еще видла въ живыхъ и моего мужа, и мою младшую дочь. Вс эти часы я пролежала здсь — это были не часы, а цлые годы для меня — я все прислушивалась, но не слышно было ни звука…

Она быстро и пристально посмотрла на свою старшую дочь и воскликнула:

— О, моя ненаглядная!

И тутъ она заключила ее въ свои дрожащія объятія. Она узнала хрипніе смерти.

ГЛАВА VI. Трагедія въ Маноръ-Гоузъ.

Въ полночь уже все было кончено и мы сидли передъ четырьмя трупами. Мы покрыли ихъ разнымъ хламомъ, какой только могли найти и вышли изъ хижины, закрывъ за собою дверь. Домъ этихъ несчастныхъ людей сдлался и ихъ могилою; они не удостоились христіанскаго погребенія и не могли быть преданы земл. Ихъ считали все равно что собаками, дикими зврями, прокаженными; ни одна душа, дорожившая своею вчною жизнью, не могла прикасаться къ этимъ отверженнымъ.

Мы не успли сдлать и десяти шаговъ, какъ я услышалъ шумъ, точно кто шелъ по гравелю. У меня въ груди забилось сердце. Насъ не должны видть выходящими изъ этой хижины. Я дернулъ короля за платье и мы укрылись за угломъ хижины.

— Теперь мы спасены, — сказалъ я, почти шепотомъ. — Если бы ночь была свтле, насъ наврное увидли бы; кажется, проходили такъ близко.

— Быть можетъ, это какое-нибудь животное, а не человкъ.

— Очень можетъ быть. Но все равно, человкъ это или животное, а намъ необходимо подождать еще съ минуту, пока онъ совсмъ не пройдетъ мимо.

— Но послушайте! Онъ опять идетъ!

Совершенно врно. Шаги послышались близко къ намъ; кто-то шелъ къ хижин. Это должно быть какое-нибудь животное, тмъ не мене намъ слдовало спасаться. Я было выступилъ впередъ, но король положилъ мн руку на плечо. Тутъ была минута глубокаго молчанія; затмъ мы услышали легкій стукъ въ дверь хижины. У меня морозъ пробжалъ по тлу. Стукъ повторился и тутъ мы услышали слдующія слова, сказанныя съ какою-то осторожностью:

— Батюшка, матушка! Отворите! мы свободны; мы принесли вамъ такія новости, отъ которыхъ поблднютъ ваши лица, но осчастливятся ваши сердца; но намъ нельзя медлить; мы должны бжать! И… но что же они ничего не отвчаютъ. Батюшка! Матушка!

Я провелъ короля на другой конецъ хижины и шепнулъ ему:

— Пойдемте; теперь мы можемъ выдти на дорогу.

Король колебался; ему хотлось остаться; но тотчасъ же мы услышали, что дверь отворилась и знали, что эти несчастные люди сейчасъ очутятся въ присутствіи столь дорогихъ для насъ мертвецовъ.

— Пойдемте; тотчасъ они зажгутъ огонь и тогда мы будемъ свидтелями такой сцены, которая только надорветъ наши сердца.

Король уже боле не колебался. Минуту спустя, мы были уже на дорог; я хотлъ было бжать, но онъ съ достоинствомъ слдовалъ за мною и я остановился. Мн не хотлось вовсе думать о томъ, что теперь происходить въ хижин, такъ какъ я не могъ бы этого вынести; мн хотлось изгнать совершенно эти мысли изъ головы; я схватился за первую мысль, мелькнувшую у меня въ ум:

— У меня уже была та болзнь, отъ которой умерли эти люди и потому мн нечего бояться; но если у васъ ея не было, то…..

Онъ прервалъ меня, сказавъ, что находится въ сильномъ безпокойств и что именно его мучаетъ совсть:

— Эти молодые люди сказали, что получили свободу, но какъ? Невозможно, чтобы самъ лордъ освободилъ ихъ.

— Конечно; безъ сомннія, они убжали.

— Вотъ въ этомъ-то и состоитъ мое безпокойство; я боюсь, что это именно и было такъ, а ваше подозрніе еще боле подтверждаетъ это, у васъ такой же страхъ.

— Я не называю это страхомъ. Я только подозрваю, что они убжали, я вовсе не огорченъ этимъ.

— Я также вовсе не огорченъ, но я полагаю… но…

— Но что же это такое? О чемъ тутъ безпокоиться?

— Если они, дйствительно, убжали, то нашъ долгъ обязываетъ насъ задержать этихъ людей и выдать ихъ лорду; невозможно, чтобы лордъ потерплъ такое дерзкое оскорбленіе отъ этихъ людей низкаго происхожденія.