Янки при дворе короля Артура

Теперь онъ лучше подходилъ къ простолюдину съ этимъ мшкомъ на плечахъ, но хотя онъ въ данную минуту мало походилъ на короля, но также мало походилъ и на простого человка, какого мн когда-либо приходилось видть. Это была такая упрямая пара плечъ, которая никакъ не хотла горбиться совершенно естественно. Дисциплинированіе началось снова; я поправлялъ короля и давалъ ему совты.

— Теперь представьте себ, что вы въ долгахъ, докучливые кредиторы не даютъ вамъ покоя; вы не можоте работать, — ну, положимъ, что у васъ околла лошадь; ваша жена больна, дти плачутъ отъ голода…

Итакъ дале, и такъ дале; я продолжалъ его дисциплинировать и говорилъ ему о разныхъ бдствіяхъ, претерпваемыхъ народомъ, вслдствіе лишеній и безденежья. Но слово лордъ былъ совершенію пустой звукъ для короля и не представлялъ для него ничего особеннаго. Слова ничего не реализируютъ, ничего не воплощаютъ, пока кто-нибудь самъ лично не пострадаетъ отъ такого слова, воплощеннаго въ человка и пострадаетъ такъ, что это выше всхъ описаній. Есть такъ много умныхъ людей, разсуждающихъ о "рабочихъ классахъ" и успокоивающихъ себя тмъ, что день упорнаго умственнаго труда много тяжеле, чмъ день упорнаго физическаго труда; по этому-то совершенно справедливо, что первый оплачивается много дороже, чмъ второй. Они такъ думаютъ потому, что прекрасно знаютъ первый и не имютъ ни малйшаго понятія о второмъ. Но мн извстенъ какъ умственный трудъ, такъ и физическій, и во всей вселенной не найдется достаточно денегъ, чтобы нанять меня на мсяцъ для работы заступомъ; но я буду заниматься какимъ угодно умственнымъ трудомъ за самую бездлицу даже, пожалуй, безвозмездно, и это доставитъ мн удовольствіе.

Умственный "трудъ" не можетъ считаться работою; это удовольствіе, развлеченіе и въ этомъ заключается его высшая награда. Самая ничтожная плата архитектору, инженеру, генералу, писателю, скульптору, живописцу, лектору, адвокату, законодателю, актеру, проповднику, пвцу все же сравнительно высока за его работу; а что сказать про волшебника, стоящаго въ оркестр съ своею магическою палочкою въ рукахъ и управляющаго чудными звуками, носящимися надъ нимъ — правда, онъ работаетъ, если вы только хотите такъ это назвать — но это уже будетъ сарказмъ. Законъ о труд можетъ показаться крайне несправедливымъ — но разъ это такъ установлено, то ничто не можетъ его измнить.

ГЛАВА V. Хижина оспы.

Когда мы пришли въ эту хижину около полудня, то тамъ не видно было и признака жизни. На поляхъ, прилегающихъ къ ней, уже была снята жатва и они представляли какой-то грустный запустлый видъ, тмъ боле, что съ нихъ такъ тщательно были подобраны и вс зерна и вся солома. Палисадникъ, хлвы, заборы все приходило въ ветхій видъ и краснорчиво говорило о нищет. Не видно было ни животныхъ, ни людей. Мертвая тишина, царившая вокругъ, наводила ужасъ. Хижина, конечно, была одноэтажная, солома на крыш почернла отъ времени и испортилась отъ недостатка починки.

Дверь была полуотворена. Мы тихонько подошли къ ней, почти затаивъ дыханіе; король постучался; мы стали ждать; отвта нтъ. Опять постучались. И опять нтъ отвта. Я тихонько толкнулъ полуотворенную дверь и посмотрлъ во внутрь хижины. Я замтилъ тамъ какія-то темныя формы, какая-то женщина встала съ полу, подошла ко мн, шатаясь, точно она только что проснулась.

— Смилуйтесь! — начала она. — У насъ все отобрано, ничего боле не осталось.

— Я пришелъ не для того, чтобы отбирать отъ васъ что-нибудь, добрая женщина.

— Вы не патеръ?

— Нтъ.

— Вы не отъ лорда изъ замка?

— Нтъ, я чужестранецъ.

— О, ради Бога! Бгите отсюда! Всякій, кто соприкасается съ нищетою и смертью, тотъ вредитъ самому себ. Не медлите! Уходите! Это мсто проклято и Богомъ и церковью.

— Пустите меня войти сюда и помочь вамъ; вы больны и встревожены.

Я нсколько привыкъ къ полумраку и теперь разглядлъ ея воспаленные глаза, пристально смотрвшіе на меня. Я видлъ, какъ она была блдна и худа.

— Говорю же вамъ, что это мсто находится подъ опалою церкви; уходите скоре, прежде, чмъ какой-нибудь бродяга увидитъ васъ и донесетъ на васъ!

— Не тревожьтесь за меня; проклятіе церкви вовсе до меня не касается. Я хочу помочь вамъ.

— Ахъ, благіе духи! Если бы только это была правда! Да благословитъ тебя Господь Богъ за твой добрыя слова. О, если бы мн хотя глотокъ воды!.. но, нтъ, остановись, остановись, забудь, что я сказала! Бги отсюда! Но, нтъ, всякій долженъ бояться проклятія церкви! У насъ тутъ такая болзнь, отъ которой мы вс умираемъ. Оставь насъ, добрый чужеземецъ, и унеси съ собою самое искреннее благословеніе, какое только можетъ дать проклятый отъ церкви.