Янтарная комната

Наталья Емельяновна Петерс-Газенкова, фаворитка

Левон Усков, карлик и придворный шут

...

Все кругом суетились. Спешка и брань, мытьё и чистка, скобление и натирка воском до ломоты в спине и мозолей на ладонях. Дворецкий кричал на всех — он был единственным из дворцовых слуг, кто после вступления на престол короля в 1713 году сразу не пал жертвой перемен. На кухне ощипывали фазанов и кур, резали травы и варили овощи, полировали серебряные подносы, проверяли посуду и столовые приборы.

Больше всех волновалась София Доротея, королева Пруссии. Она сновала между кухней, залом приёмов и кабинетом короля. В конце концов она без сил рухнула в кресло в кабинете повелителя Пруссии.

— Какое спокойствие! — произнесла она, переводя дух. — Ваше спокойствие… до чего же оно меня раздражает! Я должна обо всём беспокоиться, а чем заняты вы?! Стоите у окна и любуетесь, как маршируют гренадеры.

— Потому что это необходимо! Гренадёры второго батальона должны чувствовать расстояние! Они маршируют, как хромые утки. Направление не выдерживают. Чулки в складках! Командир второго батальона должен это замечать! Ленивая свинья! Выгоню его к чёрту! В Восточную Пруссию, там ему самое место. Пусть хоть овощи ставит в строй и занимается строевой подготовкой с курами.

Фридрих Вильгельм всего в двадцать восемь лет был полным и осанистым, с круглым лицом, сильными руками и крепкими ляжками. Выплеснув гнев, он отошёл от окна. Он побагровел, в глазах отражалась вспыльчивость и решимость.

Когда воскресным вечером 25 февраля 1713 года скончался его отец, Фридрих I, и кронпринц Фридрих Вильгельм взошёл на престол, вся остальная Европа понимала, что в Пруссии грядут перемены. Английский двор уже озвучил свое недовольство, назвав грубый тон кронпринца по отношению к дипломатам подобающим лишь унтер-офицеру, а во Франции с озабоченностью косились на Берлин, поняв, что политика нового короля будет коренным образом отличаться от политики его отца.

Фридрих I был правителем жизнерадостным, с французскими манерами, привык к роскоши, обжорству и любовницам. С приходом на трон его сына над Пруссией задул другой ветер: армия и финансы, семья и скромность стали краеугольным камнем его жизни. Французский посол описал это так: «Новый король не признаёт никакой другой манеры поведения, кроме командования и строгой дисциплины и упорно и беспощадно стремится к своей цели, состоящей прежде всего в формировании армии. Он намерен создать новый тип офицеров и служащих и выступает за полную милитаризацию страны».

Первое обращение Фридриха Вильгельма I к министрам достаточно ясно показало, что их ждёт. Голландский посол Линтело присутствовал на этом мероприятии и написал в своём докладе:

«Король совершенно серьёзно и достаточно энергично обратился ко всем, в том числе и ко мне: «Мой отец находил удовольствие в великолепных зданиях, драгоценностях, серебре, золоте и внешнем блеске. Я же получаю его от создания превосходной армии». Без всякого сомнения, мы имеем дело с королем, который будет править по-другому.

Он не советуется со своими министрами и администрацией, выдаёт приказы резким командным тоном и не терпит возражений. Нам следует ожидать от нового прусского короля много неожиданностей».

Голландский посол правильно оценил положение дел и предвидел, что Фридрих Вильгельм сначала наведет порядок в собственном доме. Известно, какими были его начинания. Он сразу сократил поглощающий миллионы штат придворных и больше не устраивал роскошных дворцовых праздников, за некоторым исключением, например, когда государство посещали иностранные принцы или во время свадеб родни.

Затем он упразднил большую часть придворных должностей, пажей сделал кадетами, лакеев переодел в солдатские мундиры, сильно урезал расходы на кухню и кладовую. За год экономия составила четыреста тысяч талеров, эта сумма направлялась на увеличение армии. Но помимо этого он сократил всем жалованье. Министры и служащие, генералы и другие офицеры стали получать меньше, а сэкономленные деньги пошли на армию. Все скрежетали зубами от возмущения.

Фридрих Вильгельм был озадачен и поражен, когда после смерти отца обнаружил секретный сундук, где хранились золотые и серебряные монеты на сумму в два с половиной миллиона талеров. Он сразу взялся за подсчёт, суммировал унаследованное богатство с будущим доходом и вызвал в городской дворец фюрста Леопольда фон Дессау, своего старого друга, которого знал двенадцать лет и называл «старина Дессауер».

— Фюрст, — сказал ему Фридрих Вильгельм, когда тот изучил строчки с подсчетами, — я богаче, чем думал… Этих талеров достаточно, чтобы увеличить армию на шестьдесят тысяч человек.

И фюрст Ангальт-Дессау ответил:

— Неплохое наследство. Я помогу вам, ваше величество, создать в Пруссии непобедимую армию.

Это был момент рождения «короля-солдата». Лейтмотивом его жизни стала экономия.