Янтарный звездопад

В отличие от обычных духов, Перерожденные не могли свободно сменить тело. Не могли отделиться от живого тела. Старое тело непременно должно было умереть — только тогда возможно переселение в новое.

Короче говоря — самоубийство.

Неважно, насколько прочен барьер — духу это не преграда. Он, Наоэ, станет духом, сбежит и найдет себе новое тело.

Решение легло на душу невыразимой тяжестью. Руки Наоэ были скованы — выходило, он мог только откусить себе язык.

«Нет времени колебаться…»

Если он окончательно выбьется из сил, то не сможет и этого.

«Отбросить Татибану Есиаки…» — думал он, но лица матери, отца, братьев непроизвольно появлялись перед глазами, и он начинал сомневаться.

То были лица людей, с которыми он прожил двадцать восемь лет. Все эти годы семья Татибаны Есиаки была семьей Наоэ Нобуцуны. Да, и пусть это обман с его стороны, и все же они были ему настоящей семьей.

Вернут ли его тело родителям? Как они воспримут внезапную смерть сына? Насколько велика будет печаль, в которую он их ввергнет?

Он слишком хорошо все знал. Не как Наоэ, а как Татибана Есиаки, священник, он видал много безутешных семей, прощавшихся с дорогими людьми.

Внутри пронзительной болью отозвалась горечь.  Он не чувствовал бы этого, если бы был одним из тех бессердечных, чья жизнь или смерть не имеют ни для кого значения. Если бы, подобно Ясуде Нагахидэ, он порвал все связи с семьей занятого тела, то сейчас, наверное, не стал бы думать дважды.

Вот в чем была его слабость. Для них это наверняка представало смехотворным — так зацикливаться на каких-то эмоциях, когда само их существование шло вразрез со всеми законами природы.

И еще…

— Если отречешься от своего сердца…

Давно, очень давно Кагетора сказал эти слова… и вот они всплыли в памяти.

— Если отречешься от своего сердца, станешь ничем большим, как истинным Яшей.

Не однажды они попадали в подобные ситуации, и Кагетора всегда говорил им это.

Не отвергайте себя.

Не сдавайтесь до самого конца.

— Этой жизнью вы живете лишь раз, так постарайтесь не огорчать людей, которые вас любят… Сделаем хотя бы это для тех, чьи жизни мы подвергаем опасности. И я никогда не брошу вас, — и затем он улыбался им.

Когда же это было?

«Кагетора-сама»…

От тепла, всколыхнувшегося в груди, Наоэ крепко зажмурился. Но он больше не может поступать согласно тем словам.

Их существование оправдано только их миссией… и когда приходит конец, они должны пренебречь чувствами — ради миссии.

Это знание, должно быть, несказанно мучило его.

«Пожалуйста, простите меня…», — мысленно обратился Наоэ к далекой семье, хоть и знал, что они не услышат.

А потом прижал язык зубами.

И вдруг…

Дверь подвала распахнулась, Наоэ моргнул.

На пороге стоял юноша. Лунный свет заливал его лицо. Это был…

«Датэ Кодзиро!»

Вот оно, отчаянно подумал Наоэ и прикусил было язык.

— Не смей!

— !

Невидимой силой Наоэ открыло рот, и челюсти будто заморозило.

«Он собирается помешать мне?!»

Покуда Наоэ с ненавистью смотрел на юношу, тот скрутил принесенное с собой полотенце в жгут и впихнул его Наоэ между зубами, закрепив концы у него на затылке.

— И что это значит? — невнятно выговорил Наоэ. — Снова попытаешься меня загипнотизировать?

В голосе его сквозил холод, но Кодзиро лишь грустно смотрел на него.

— ?

Кодзиро достал крошечный ключ и принялся открывать наручники.

«Что?»

Пока Наоэ удивлялся, юноша справился с замком и молча помог Наоэ сесть на пол. Первым делом мужчина избавился от полотенца.

— Ты…

— Пользуйтесь возможностью и бегите.

— ! Но… почему…

— Поторопитесь. Пока дядюшки нету… пока мама не заметила… скорее же!

— Постой. Погоди минуту… Ты…

Кодзиро встревоженно озирался:

— Я ослабил барьер — вы можете еще раз использовать вашу силу. Уходите быстрее. Это ваш шанс… мама и люди из дома, они сейчас на встрече с дядей.

— На встрече с дядей? Ты имеешь в виду Могами Есиаки? Куда он отправляется? Что он собирается делать?

— Тшш! Я не знаю точно. Кажется, он едет в Токио. Сказал, что оставляет Ямагату маме и мне…

— Токио? Что же он задумал!

— Если вы не поспешите в Сэндай, поздно будет. Дзикэ кеккай завершат завтра, а потом там онре Ямагаты… и нуэ тоже… начнут собираться. Им приказано очистить город от духов Датэ.

— Вам нужно немедля предупредить ваших друзей в Сэндае. Я не знаю, сколько будет жертв. Онре жестоки… Если кинрин но хо окажется действенным, онре получат наиполнейшую свободу. Вы должны остановить их!

— Но почему… почему ты говоришь это мне? Разве ты не с Могами?

Лицо Кодзиро болезненно дернулось.

— Я… да, верно. Я с дядей. Когда мой брат Масамунэ убил меня, моя печаль была такова, что я не смог обрести покой, хоть и желал этого.

— …

— Но я не с братом воевать вернулся. И мести я не жажду, — в глазах юноши застыло отчаяние. — Я Кодзиро Датэ, младший брат Датэ Масамунэ! Я здесь не из-за вражды с ним. Я хочу… я очень хочу встретиться с братом еще раз. Хочу, чтоб он перестал мучиться. Вот что я бы сказал ему! В моей душе никогда не было ненависти к брату!

— Кодзиро-доно…