Японская фантастическая проза

Люди долго прислушивались и вглядывались в темноту, пока не поняли, где причалило десантное судно. Ориентиром служили автомобильные фары, светившие у кромки воды на расстоянии окло километра. Падая и поднимаясь, карабкаясь по скалам, люди наконец добрались до места* куда причалило судно. Это был крохотный огород, разбитый на склоне горы и огороженный камнями. Вода достигала почти самого верхнего края этой каменной ограды. С борта причалившего судна на берег перекинули трап. Тджелые американские военные грузовики подъехали к судну. По спущенным помостам с них стали сгружать большие, обшитые брезентом ящики. С помощью катков их поднимали на судно*

— Стой! — раздался крик из темноты. На измученных, едва добредших сюда людей были направлены два автомата.

— Возьмите нас на борт! Здесь женщины и дети! — крикнул по-английски Катаока.

К нему приблизился высокий молодой офицер с детским лицом. Казалось, он был в замешательстве.

— Вы гражданские?

— Кроме нас троих. Мы-то из наблюдательной бригады спасательного отряда. Но все остальные гражданские лица»..

— Но в данном районе спасательные операции закончились, и район закрыт... Во всяком случае, я получил такую информацию.

— Они заблудились и не успели бежать.

— Сколько всех?

— Человек двадцать — тридцать...

— Живее! — крикнул офицер, обернувшись к солдатам, которые, замедлив погрузку, прислушивались к разговору. Потом он сдвинул каску немного назад и сказал с сожалением, н твердо:

— Весьма сожалею, но мы прибыли сюда для выполнения особого задания по указанию высшего командования. Прибыли несмотря на большую опасность. Спасение не входит в наши функции.

— Вы хотите оставить умирать матерей, младенцев и стариков? Они уже больше десяти дней блуждают по горам.

— Сожалею, но ничем не могу помочь. Бели бы даже я и захотел взять вас на борт, судно слишком мало, после принятия груза мы и сами-то едва сможем разместиться.

— Не знаю, какой такой у вас груз, но жизнь людей дороже!

— Весьма сожалею. Но я военный; получая это задание, я одновременно получил особое указание выполнить его с максимальной точностью. Откровенно говоря, разговаривая с вами, я уже нарушаю приказ...

— В таком случае, хотя бы свяжитесь с головным кораблем и попросите немедленно вызвать спасательное судно! — умоляюще произнес Катаока.— Здесь почва опускается под воду со скоростью трех метров в день. Да еще с ежедневным ускорением. До самого высокого пункта осталось всего сто метров. А если нагрянет цунами...

— Я и этого не могу вам обещать, пока не переговорю с командиром. До выхода в безопасную морскую зону связь у нас заблокирована...

— Мерзавцы! — заорал по-японски один из коллег Катаоки, слушавший их разговор.— Вы, вы... Разве вы после этого люди!..

— Постойте, лейтенант Скотт,— произнес по-английски с сильным акцентом небольшого роста человек, появившийся из-за грузовика.— Сколько человек можно взять на борт взамен одного ящика?

— Этого... этого я сделать не могу,— упрямо ответил лейтенант, заливаясь краской.— Это нарушение приказа!

— А как вы думаете, откуда исходит приказ? В конечном итоге за эту операцию ответственность несу я. Отвечайте, сколько человек сможете взять на борт.

— Человек пять-шесть...

— А если только женщин и детей?

— Человек восемь-девять, не больше.

— Значит, десять человек возьмете. Я остаюсь здесь.

— Я не могу этого допустить!

— А я сделаю так, чтобы вы могли это допустить. Дайте мне бумагу и перо.

Получив требуемое, человек что-то быстро написал и расписался.

— Сколько у вас женщин и детей? — обратился он к Катаоке все еще по-английски.

— Шесть женщин и трое детей...

— Пусть их сопровождает кто-нибудь из мужчин, говорящий хотя бы на ломаном английском.

— А как вы собираетесь поступить с остающимся грузом?

— Всю ответственность за него я беру на себя, так что об этом не беспокойтесь! Вот этот ящик, предпоследний, останется на берегу... Да, этот. Ведь я лучше всех знаю их содержимое.

— Быстро! — крикнул лейтенант солдатам.— Вас тоже прошу поторопиться. Мы и так выходим из графика.

Женщины замешкались, прощаясь с мужьями, начался плач, но их, подгоняя чуть ли не толчками, быстро посадили на судно.

— Все будет хорошо! Вы все непременно встретитесь! — вдруг по-японски закричал невысокий человек.— Садитесь, садитесь, а за всех остающихся отвечаю я!

Катаока удивленно обернулся, но не смог разглядеть лица этого человека.

— Не хочу, я лучше останусь! — закричала, ступив на трап, молодая женщина с младенцем на руках.— Чтобы я моего мужа одного оставила, нет, нет! Если уж он умрет, то и я с ним вместе, со всеми!

— Томоко! — прозвучал с берега почти рыдающий мужской голос.— Томоко, Томоко!..

Невысокий человек остановил выскочившего вперед, надрывавшегося от крика мужчину.

— Все будет хорошо. Встретитесь в Америке. Я сделаю так, что вы встретитесь...

Подняли трап. Сквозь рев двигателя с борта донеслись плач и крики. Оставшиеся на берегу мужчины тоже выкрикивали имена жен и детей. Судно быстро исчезло за полосой света, отбрасываемого фарами грузовиков.