Японская новелла 1960-1970

— Такие комплименты надо уступать мужчинам. Ведь женские комплименты не доставляют женщинам никакого удовольствия, — сказал Такэси.

— Юри не то что ты, она тебя ревнует, — засмеялся Фрэнк. — Поэтому она и старается не дать тебе возможности проявить твои джентльменские качества.

— Добрый вечер, господа, — сказал Йокота. — Духота на улице ужасная.

Его жидкие волосы, зачесанные на лоб, растрепались от ветра, и под ними отчетливо просвечивала лысина.

— Ты бы причесался…

Обворожительная госпожа Йокота бросила на него быстрый взгляд. Она относилась к мужу немного пренебрежительно, считая, что он не пара для такой роскошной женщины, но на людях ей, видно, хотелось скрыть его недостатки.

Мацуура подошла к Фрэнку и села рядом с ним. Она никогда не садилась рядом с женщинами.

— Ну как ваша диссертация? — спросил Фрэнк.

— Еще не совсем готова. Я ее сейчас перечитываю. А когда печатаешь сама, все время хочется править.

Госпожа Йокота смотрела на нее с плохо скрытой не-навистью. Она умела ярко и броско одеваться, но увлечь мужчину беседой не могла.

— Я прочитала в журнале вашу статью о Фолкнере… — с улыбкой продолжала Мацуура. — Наша милая хозяйка всегда говорила, что у вас особый дар иронизировать. И правда, стиль статьи очень своеобразный.

Госпожа Йокота вновь сверкнула глазами. Глаза у нее были большие, красивые, и она это, конечно, прекрасно знала. Но знала и другое: ей не стоит слишком часто улыбаться, потому что зубы у нее слегка выступают вперед и тонкие губы не могут скрыть этого недостатка. А у Мацуура губы полные и улыбка получается очень милой. И болтать она любит, правда порой вдруг начинает шепелявить, словно язык не умещается во рту, но мужчинам это почему-то нравится.

Мацуура действительно ни на секунду не умолкала:

— Мистер Стэйн, говорят, ваши лекции об американской литературе тридцатых годов пользуются потрясающим успехом…

Снова раздался звонок, и Такэси с Юри снова вышли в переднюю. Пришли священник Баранов и Саша.

Саша была в черных сетчатых чулках и вечернем китайском халате из черного атласа, расшитом ослепительно яркими пионами.

— Какая вы парадная! — сказал Фрэнк, одергивая свою вельветовую куртку. — У меня такое впечатление, будто вы где-то далеко, на оперной сцене, а я смотрю на вас из ложи.

— Да что вы! Это всего-навсего ночной халат. — Саша глубоко вздохнула, словно действительно собиралась запеть арию.

— Тем более! — Фрэнк беззвучно усмехнулся.

Господин Йокота, откинув назад аккуратно причесанную голову, тихонько кашлянул. Он от природы был очень восприимчив ко всему эротическому.

— Саша, у меня к вам большая просьба. Научите, пожалуйста, Юри правильно петь «тра-ла-ла» из «Кармен». Знаете, та сцена, где Кармен дразнит Хосе. А то Юри, по-моему, на четверть тона фальшивит.

— Такэси, имей в виду, публичное оскорбление жены отражается на сумме отступного при разводе! — торжественно изрекла Юри.

— А если у мужа не было намерения оскорбить? — спросил Йокота. — Хотелось бы знать на всякий случай.

— Неведение во все времена квалифицировалось как один из тяжких грехов, — сказал Фрэнк.

— А если у меня при этом нет намерения разводиться? — спросил Такэси.

— Если у тебя даже и нет такого намерения, то оскорбление может послужить поводом для развода.

— Это у вас в Америке, Фрэнк. Но если мы будем разводиться — я это к примеру говорю, — наше дело будет слушаться не в американском суде, а в японском. А у нас в Японии законы, как правило, защищают интересы мужчин.

— Ну и здесь то же самое, никакой разницы, — сказала Саша.

— Но для нас здешние законы вполне терпимы, — произнесла госпожа Йокота со скромным кокетством.

У священника Баранова похотливо заблестели глаза. Саша окинула госпожу Йокота презрительным взглядом с головы до ног. Кожа у Саши была жирная, пористая, неровная, как кожура грейпфрута.

— А вы разводились через суд? — спросила Мацуура у Фрэнка.

— Что вы! В ту пору у меня было слишком мало денег, чтобы нанять адвоката.

— Но все же достаточно, чтобы выплатить жене определенную сумму при разводе? — с нескрываемым интересом спросил господин Йокота.

— Нет! К сожалению, я принадлежу к тем мужчинам, которых бросают женщины. Моя жена сама сбежала в чужую постель.

— Почему же к сожалению? По-моему, у вас все сложилось исключительно удачно! — с учтивым поклоном произнес господин Йокота.

— Ты прольешь мартини!

Госпожа Йокота с притворной застенчивостью глянула на мужа и рассмеялась тихим, воркующим смехом. От крыльев ее носа протянулись легкие, едва заметные морщинки.