Японские трехстишия

В наши дни популярность трехстиший еще более возросла. Одно время после второй мировой войны в литературе вспыхнул спор по поводу танки и хокку. Некоторые критики считали их второстепенными, отжившими, уже ненужными для народа формами старого искусства. Жизнь доказала несправедливость этих утверждений. Возросшая литературная активность масс после войны сказалась и в том, что все большее число простых людей сочиняет танки и хокку на самые острые, современные темы.

Хокку постоянно печатаются на страницах журналов и газет. Такие стихи — живые отклики на события дня. В них звучит голос японского народа.

В состав настоящего сборника вошли только хокку позднего средневековья: от Басё до Исса.

Перед переводчиком стояли большие трудности. Старинные хокку не всегда понятны без комментариев даже японскому читателю, хорошо знакомому с природой и бытом своей родной страны. Краткость и недоговоренность лежат в самой основе поэтики хокку.

Переводчик стремился сохранять лаконизм хокку и в то же время сделать их понятными. Надо, однако, помнить, что японское трехстишие обязательно требует от читателя работы воображения, участия в творческом труде поэта. В этом главная особенность хокку. Все растолковать до конца — значит не только погрешить против японской поэзии, но и лишить читателя большой радости вырастить цветы из горсти семян, щедро рассыпанных японскими поэтами.

В. Маркова

ТРЕХСТИШИЯ

БАСЁ [5]

Отцу, потерявшему сына

Поник головой до земли,
Словно весь мир опрокинут вверх дном,
Придавленный снегом бамбук.

Покидая родину

Облачная гряда
Легла меж друзьями… Простились
Перелетные гуси навек.

* * *

Роща на склоне горы.
Как будто гора перехвачена
Поясом для меча.

* * *

Майских дождей пора.
Словно море светится огоньками
Фонари ночных сторожей.

* * *

Иней его укрыл,
Стелет постель ему ветер.
Брошенное дитя.

* * *

Сегодня «травой забвенья»
Хочу я приправить мой рис,
Старый год провожая.

* * *

В небе такая луна,
Словно дерево спилено под корень:
Белеется свежий срез.

* * *

Желтый лист плывет.
У какого берега, цикада,
Вдруг проснешься ты?

* * *

Все выбелил утренний снег.
Одна примета для взора
Стрелки лука в саду.

* * *

Как разлилась река!
Цапля бредет на коротких ножках
По колено в воде.

* * *

Тихая лунная ночь…
Слышно, как в глубине каштана
Ядрышко гложет червяк.

* * *

На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.

* * *

Во тьме безлунной ночи
Лисица стелется по земле,
Крадется к спелой дыне.

* * *

Кишат в морской траве
Прозрачные мальки… Поймаешь
Растают без следа.[6]

Весной собирают чайный лист

Все листья сорвали сборщицы…
Откуда им знать, что для чайных кустов
Они — словно ветер осени!

В хижине, крытой тростником

Как стонет от ветра банан,
Как падают капли в кадку,
Я слышу всю ночь напролет.

В день высокого прилива[7]

Рукава землею запачканы.
«Ловцы улиток» весь день по полям
Бродят, бродят без роздыха.

Ответ ученику[8]

А я — человек простой!
Только вьюнок расцветает,
Ем свой утренний рис.

* * *

Ива склонилась и спит.
И кажется мне, соловей на ветке
Это ее душа.

* * *

Топ-топ — лошадка моя.
Вижу себя на картине
В просторе летних лугов.

* * *

Далекий зов кукушки
Напрасно прозвучал. Ведь в наши дни
Перевелись поэты.

Стихи в память поэта Сэмпу

К тебе на могилу принес
Не лотоса гордые листья
Пучок полевой травы.

Грущу, одинокий, в хижине, похоронив своего друга — монаха Доккая

Некого больше манить!
Как будто навеки замер,
Не шелохнется ковыль.[9]