Ярь-Явор (СИ)

   "Это всего лишь совпадение. Собаки тоже разумны, по-своему, по-звериному..."

   "А сколько раз... подействует? Я же не спросил. Условия сделки?! Бред... Самовнушение. Вечером перебрал, не выспался. В электричке приснилось... мужик этот... Чуть пальцы не сломал."

   Долго метался, потом горячка схлынула, решение выкристаллизовалось. Пока ноги держат — иди. Выживи — или сдержи слово. Данное, возможно, "духу опохмелки".

   Самым трудным поначалу казалось уйти незамеченным. Даже заикаться о вылазке за пределы облагороженного садовником участка не хотелось. Но выкрутился из-под опеки близких и приближённых, огородился и ложью, и грубостью, и налегке ушёл в последнюю октябрьскую ночь.

   Местом "шаманских воззваний" Глеб выбрал захламлённый бор, не соблазнивший никого из ценителей жития на природе в отмежёванном комфорте. Ничейный лес уже обрекли на вырубку во славу ультрасовременной платной дороги. По правде сказать, выбора измождённому ходоку не представилось. Краткая прогулка растянулась в непосильное странствие.

   Глеб выключил фонарик. Искристая пелена снега, навеянная заморозком, подсвечивала утреннюю серость. Тропа без следов. Узкая, неровная, вытоптанные корни и валежник как набухшие вены под бескровной кожей. Тупик или выход.

   "Земля не промёрзла, днём стает" — подумал бывший лыжник. Подмётки рывками скоблили осаждённую белизну.

   Когда одолевала усталость, Глеб оборачивался и рассматривал чёрные борозды — корявую пародию на лыжню. Морщился — сдал бывалый первопроходец, совсем отвык ноги переставлять. Тропа незаметно сошлась на нет, словно ускользнула в подземелье, утонула в заиндевелом дёрне. По инерции путник обходил тёмные стволы, на которых застенчивый рассвет проявил трещиноватую фактуру. Перешагивал через хворостины, горбился, отводил руками ветки от лица.

   Выдохся. Привалился к одряхлевшей сосне, чей комель засыпало ломтями подточенной личинками коры. Стоял долго, неподвижно. С засохших губ толчками срывался зловонный парок. Сквозь оглушительное сердцебиение наконец просочилась тишина, Глеб совладал с приступом желчного скепсиса и выговорил:

   — Ярь-Явор, не время.

   Хребтом почувствовал зыбкость опоры. Посмотрел вверх. Сизые небеса пришли в движение. Облачный ток возмутил шаткое равновесие крон. Ропот и шорох обрушились снежной пылью, обломками веток, хвоей, запорошили сором. В поддавшихся воздушной лавине стволах загудело напряжение слома.

   Мифическую небесную твердь потряс тектонический срыв. Невидимая глыба ледяного воздуха вклинилась в дремлющий лес.