Яркий закат Речи Посполитой: Ян Собеский, Август Сильный, Станислав Лещинский

Как последнего представителя дома, Станислава берегли и воспитывали под надзором матери, святого отца и домашних учителей. Одаренный живым умом, мальчик быстро постигал тайны различных наук, развивавших его природные способности. Он рос здоровым и веселым, отличаясь добротой, щедростью, храбростью и свободолюбием. К семнадцати годам Станислав в совершенстве владел латынью, немецким и итальянским, бегло изъяснялся по-испански (его гувернер был испанцем) и по-французски, хотя плохо писал на нем. Кроме того, он хорошо разбирался в математике, особенно в механике, сочинял стихи и прозу и с головой погружался в чтение исторических сочинений древнеримских авторов. В восемнадцать лет молодой шляхтич был избран на сейм, где обратил на себя внимание не только других послов, но и короля Яна III Собеского.

Как и дети других высокородных шляхтичей, в 1695 году он отправился пополнять свое образование на Запад. К тому же он самостоятельно поставил перед собой цель изучить жизнь других народов. Сначала юноша появился при дворе императора Священной Римской империи в Вене, затем посетил Испанию, Рим, где имел аудиенцию у папы Иннокентия XII, Флоренцию, Венецию, и, наконец, оказался во Франции. Двор Короля-Солнце покорил молодого путешественника своим величием, научными и культурными достижениями. Благодаря рекомендациям перед Станиславом открывались все двери, а в Версале он довольно близко сошелся с молодым герцогом Бургундским. Только весть о смерти Яна Собеского и письмо отца заставили его через Нидерланды вернуться на родину[136].

Юность закончилась, начиналась полная непредсказуемых поворотов жизнь. В Польше было неспокойно. После смерти Яна Собеского во время кампании по избранию нового монарха Станислав вместе с отцом вначале поддерживали кандидатуру королевича Якуба Собеского. Рафал Лещинский часто повторял, что «лучше вольно жить в опасности, чем в спокойной неволе». За молодого Собеского вначале выступил и примас Польши архиепископ Гнезненский Михал Стефан Радзиевский. Человек огромных амбиций и ненасытной жадности, он вскоре принял сторону принца Конти и стал бесспорным лидером профранцузской партии. В сложившихся обстоятельствах Лещинские признали победу Августа Сильного и подписали его элекцию (избрание). К тому же дядя Станислава хорунжий великий коронный, воевода волынский и русский Ян Станислав Яблоновский с самого начала поддерживал саксонского курфюрста. Михал Радзиевский не хотел признавать нового короля, пока не получил от него значительную денежную сумму и гарантию участия в управлении государством[137].

Нетрудно догадаться, что возвышению молодого Лещинского во многом способствовали его отец и дядя. Еще в 1696 году по воле отца Станислав принял должность старосты Одолановского. В 1697 году оценивший его переход на свою сторону Август II сделал его виночерпием великим коронным, а в 1699 году – воеводой Познани. Произошли перемены и в личной жизни. 10 мая 1698 года в Кракове Станислав вступил в брак с Екатериной (Катаржиной) Опалинской, дочерью старосты и каштеляна Яна Карла Опалинского. В следующем году на свет появилась их первая дочь Анна, которая умерла незамужней в 1717 году, а в июне 1703 года родилась вторая дочь Мария, которой будет суждено стать королевой Франции. Союз молодых супругов основывался как на расчете, так и на взаимной глубокой симпатии. Поэтому долгие годы Станислав был верен жене, не замечая других женщин.

Современные польские историки подчеркивают, что просьба о помощи русского царя на выборах являлась «циничной игрой» Августа Сильного, не собиравшегося выполнять свои обещания и вступать в дальнейшем в тесные отношения с Россией во внешней политике. Жизнь распорядилась иначе. Разочарованный внутренним состоянием дел, честолюбивый Август II решил поправить их войной. Он собирался вернуть Речи Посполитой захваченные шведами балтийские территории – Лифляндию (Инфлянты), а при удачном стечении обстоятельств – и Эстляндию. Это позволило бы королю ввести в Польшу саксонскую армию и, в расчетах, монополизировать свою власть. При этом, как оказалось, сама шляхта воевать не собиралась – по миру в Оливе 1660 года Речь Посполитая официально отказалась от претензий на Лифляндию[138]. Август задумал вступить в войну вместе со своими саксонцами и «подарить» полякам желанные земли, тем самым укрепив свой авторитет.

Как и король Дании Кристиан V, для открытия военных действий он воспользовался смертью шведского короля Карла XI 15 апреля 1697 года. Дания претендовала на союзный Швеции Гольштейн-Готторп и с целью поддержки своих военных операций стала искать союзников в лице Москвы и Дрездена. В ослаблении Швеции был заинтересован и курфюрст Бранденбурга-Пруссии Фридрих III. В Стокгольме в то время серьезно и небезосновательно опасались заключения русско-датско-прусского союза с вероятным вступлением в него польского короля.