Яркий закат Речи Посполитой: Ян Собеский, Август Сильный, Станислав Лещинский

Во время Семилетней войны (1756–1763) Август III согласно договору с монархией Габсбургов опять был вовлечен в войну с Пруссией. 29 августа 1756 года прусская армия без объявления войны вступила на территорию Саксонии и 9 сентября, не встречая сопротивления, заняла Дрезден. В лагере при Пирне между замками Кенигштайн и Зоненштайн король был блокирован Фридрихом II, и в октябре его немногочисленное войско (17–18 тысяч) под командованием графа Рутовского было вынуждено сдаться в плен. Фридрих обошелся с саксонской армией столь же бесцеремонно, как и с Саксонией, которую цинично сравнивал с мешком из-под муки – сколько по нему не стучи, всегда что-нибудь да выйдет. По условиям капитуляции офицерам было предоставлено право выбора места прохождения дальнейшей службы, а нижние чины поступили в полное распоряжение победителей. 19 октября саксонские батальоны, окруженные прусскими силами, были вынуждены давать присягу Фридриху. Отказывавшихся солдат убеждали кулаками. На церемонии присутствовал сам прусский король, собственноручно избивший тростью одного молодого прапорщика, отказавшегося принести присягу. Несмотря на побои и угрозы, часть батальонов наотрез отказалась присягать. Упорствующих воинов лишили довольствия и обрабатывали до тех пор, пока они не сдались. В результате прусская армия получила новых солдат, а польский король бежал в Кенигштайн, а затем в Варшаву. Впрочем, в некотором роде это благоприятно сказалось на культурном развитии польских земель – из-за поспешного бегства Августа полупустая саксонская казна не могла обеспечить всех «пригретых» им художников, певцов и музыкантов, многие из которых нашли приют у состоятельных магнатов. Только после Губертусбургского мира в феврале 1763 года он вернулся в Дрезден.

Еще один раз Станислав Лещинский выставил свою кандидатуру в короли после смерти Августа III в 1763 году. Прямая военная интервенция России, в отличие от 30-х годов, тогда была проведена без оглядки на Европу, не говоря уже о равноправном соучастии других держав. Петербург действовал под прикрытием конфедерации, организованной Августом и Михалом Чарторыскими, и всячески подчеркивал, что русские войска введены исключительно по просьбе Речи Посполитой.

Завершившийся в июне 1764 года Конвокационный сейм постановил не допускать иностранных кандидатов и выбирать короля только из поляков, а также признал за Екатериной II императорский титул. Но даже среди сторонников России не было единства в избрании польского короля. Виды на престол имели Август Чарторыский, его сын Адам Казимир, великий гетман Литовский Михаил Казимир Огинский (дядя будущего композитора и политического деятеля Михаила Клеофаса Огинского), стражник (а затем маршалок) великий коронный Станислав Любомирский, в конце концов поддержавшие избрание кандидатуры русской императрицы. Кандидатурами Пястов с противной стороны являлись гетман коронный Ян Клеменс Браницкий и Станислав Лещинский, который, несмотря на солидный возраст, не терял надежды вернуться в Польшу и ощущал себя способным быть полезным для родины. Не стоит, конечно, сбрасывать со счетов и его желание на склоне лет удовлетворить свое честолюбие.

Скоро отряды Кароля Станислава Радзивилла и Браницкого потерпели поражение от русских войск. Оба магната бежали за пределы Польши. Под давлением русского и прусского послов первым кандидатом на престол стал возлюбленный императрицы Екатерины граф Понятовский. В августе 1764 года спокойно прошел Элекционный сейм, на котором графа единогласно избрали королем под именем Станислав II Август Понятовский. Назвавшись Станиславом II, он словно подчеркивал свое уважение к Станиславу I. Уже в декабре того же года Понятовский писал Лещинскому о своем желании сотрудничества, а не противоборства с французской дипломатией. Станислав I тактично, но прямо ответил, что не может быть и речи о признании нового польского короля версальским двором.

Отличительной чертой последнего бескоролевья была пассивность польской шляхты и неспособность магнатов организовать сопротивление российской интервенции. Характерным примером в этом отношении была позиция сторонника Лещинского Роха Яблоновского, считавшего «вольную элекцию» фикцией и утверждавшего, что избрание короля Польши целиком находится в руках великих держав. Противоборствующие магнатские группировки надеялись исключительно на иностранную поддержку, хотя и не говорили об этом открыто, что свидетельствовало об упадке польской шляхетской государственности, исчезнувшей на долгий срок при новом короле[227].