Ярослава. Ворожея (СИ)

- Судьбу ты свою, значится, нашел. А что ж до той степнячки, что ждет тебя в высоком Шатре?

- Нарима... - Элбарс с неохотой протянул имя невесты. На миг всего он снова показался Хану растерянным, но тут же этот морок исчез. И тот, что был назван Тигром, сказал: - Передай отцу ее мои извинения. Я снаряжу тебе с собою сундуки в три ее веса, и, сдается мне, это поможет старому степняку забыть об обетах. А богатая невеста мужа себе найдет всегда...

- Только не в Степи, - напомнил ему Хан. - Не в наших традициях забывать о слове, данном при богах старых. Мы чтим заветы, оставленные родичами, как чтим саму честь. И тебе ли не знать, что ждет девку, оставленную после обетов нареченным? Утроба ее уж не познает семени степного. Так и уйдет она к праотцам - девой, не тронутой мужем. Обесчещенной, оскорбленной. Не заслужила твоя невеста того...

- Не заслужила, - вздохнул Тигр, - только я не вернусь в Степь, Хан. И не возьму Нариму. Ни женою, ни так. Не хочу ее! И, коль желаешь ты, мы продолжим борьбу. Вот только я готов подчиниться тебе, если сможешь простить мое неповиновение. Осыпать дарами щедрыми, угостить да напоить воинов твоих. Если же нет...

Хан выждал всего минуту, после чего сказал:

- Отчего ж не угоститься, раз сам сын приглашает отца к столу?

И тут же в зал внесли столы с лавами, усадив гостей степных перед кушаньями заморскими.

Пир длился несколько часов, и Хан говорил с сыном так, словно бы и не был зол он на его проступок. Вспоминал Степь, о женах любимых говорил, забывая единственно вспомнить о самой первой, матери Элбарса. И все принюхивался.

А медуница по-прежнему витала в воздухе - когда больше, когда меньше.

И уж потом, когда все разошлись по палатам, а сам Аслан остался один, он попросил звать к себе степняка. Никто из лесного народа не ведал, кого пригласили в покои хановы. Личина того скрывалась по-за дивным одеянием, что узнавалось лишь в землях Степи.

И человек тот не покинул покоев Хана до самого утра.

***

Нег миновал границу Светломеста еще до угасания последних лучей солнца.

Боялся темноты леса да стужи, что, казалось, сгущались в последние дни ледовой поры. Оттого-то и старался добраться до следующего села затемно. Торопился.

Шел не просто дорогой лесною - все больше Трактом. А меж тем, выбрав путь такой, держался все больше деревьев. Знать, война на носу, случиться может всякое...

Да только лес и был лесом - в этом нынче Нег не сомневался. Подаренное огнем чутье щупало каждую ветку, пробуя на вкус ее силу. И все откликалось, говорило со слышащим.