Ярослава. Ворожея (СИ)

Нег окинул взором светлые лица напротив. Князь Великий, Туром прозванный, глядится усталым, если не болезным. Спину гнет, пытаясь удержаться на троне. А вот Княгиня золотоволосая молода, пригожа. И глаз не отводит, как другие. Встречает прямым взором взгляд детский, выдерживает. Суд высокий постановил, что нести наказание должен каждый, кто затеял ворожбу. И дитя не пощадили. Так знает ли князева супружница о том, что костер, проводящий души виновных к Симарглу, тоже не от людей пошел?

Знает. Нег отчего-то понял это разом. Как и то, что огонь сегодня не покорится ему. И, стало быть, всего-то и нужно, что вдохнуть поглубже гари темной, да газа безвоздушного. Расправить легкие в последний раз, позволив пропитаться огнем ворожебным, а потом уснуть.

Малец не стал противиться.

Оттого-то и не слышал он, как зазвенел колокол воротный. И не понял, как костер унялся. Не чуял он и того, как несли его снова в подземелье замковое, среди которого покоем - забвение.

 

Приходил в себя Нег рвано, все больше проваливаясь в беспамятство. И выныривать не хотел. Да и почто ему? Он уж принял один раз свою долю, и теперь только оставалось, что держаться решения выбранного.

Кругом его была темнота, и трава отчего-то не щекотала ноги. А ведь он надеялся, что снова попадет туда, где огонь рождается, снова заговорит с отцом его:

- Небесные Чертоги заперты, - расслышал он голос. - Оттого и не дозвался ты отца своего, силу дарившего.

Нег отмахнул от голоса, потому как без него было тише, покойнее. И пусть травы он не нашел, да только и докучать никто не стал.

А голос все тревожил:

- Просыпайся, слышишь? Очнись!

И словно бы прикосновение. Легкое, едва заметное. Да только все одно - назойливое. И малец снова отмахивается, а ему в ответ:

- Чародейка придет за тобой, слышащий. Придет, как приходила за остальными. Потому как увидала, что несешь за пазухой.

И тот, кто так осторожно будил его, коснулся клубка нитей темных, что хранились у Нега под рубашкой. А ведь те жгли кожу не меньше огня, да вот только и хранить их больше негде.

- Вставай!

Нег вынырнул из благостной темноты, едва разлепив глаза. И тут же зажмурил их снова: тот огонек, что горел перед ним, казался ему непомерно ярким, хоть и освещал он только клок темной клетки, в которую снова бросили малого.

- Вставай! - Снова повторил голос.