Ярость

Лана отправится домой. Дом. От этой мысли потеплело на сердце. Она вернется в Калифорнию, в Лос-Анджелес. Все эти годы она убегала, пряталась от себя, от того единственного, что имело смысл. И вот теперь Лана наконец-то посмотрит судьбе в глаза. Она вернется в Голливуд – туда, где ее место. И вновь начнет работать.

Лана чувствовала необычайный прилив сил – она, словно феникс, возродилась из пепла. Сильная и бесстрашная. Одинокая, но победившая свой страх. Больше никакого страха. Лана ощущала… Что это было за чувство? Да, радость. Ее переполняла радость.

Я проник в дом через черный ход. Беззвучно идя по коридору, я слышал, как они поздравляли друг друга на кухне с удачным окончанием представления. Раздавался смех, хлопали пробки от шампанского.

Когда я вошел, Агати разливала шампанское по выстроенным в ряд бокалам. Сначала она меня не заметила, а потом, увидев пару ос, ползущих по кухонному столу, вскинула голову. Я стоял на пороге кухни. Агати брезгливо на меня посмотрела – наверное, потому, что по мне ползали осы.

– Катер придет через двадцать минут, – объявила она. – Собирайся.

Я не удостоил ее ответом. Я не отрываясь смотрел на Лану. Она стояла отдельно от остальных и глядела в окно. Какая же она была красивая в ранних лучах солнца! Солнце, проникая сквозь окно, высветило вокруг ее головы сияющий нимб. Лана походила на ангела.

– Лана? – тихо позвал я.

Мой голос звучал спокойно. Снаружи я был само спокойствие. Но где-то глубоко внутри, в запертой на замок камере, уже восстал, словно голем, мой маленький пленник. Я слышал, как он выл и кричал, и молотил кулаками по прутьям решетки, захлебываясь от ярости.

Его в очередной раз унизили, в очередной раз подвергли насилию. И что гораздо, гораздо хуже – несмотря на все мои заверения, его самые глубокие, самые темные страхи подтвердились. И причиной этого стал единственный человек, которого он любил в своей жизни. Лана показала мальчику, кто он на самом деле: ненужный, нелюбимый, врун. Урод.

Я слышал, как он разломал прутья и, страшно завывая, вырвался на свободу. Он выл не переставая – это были ужасающие звуки.

И вдруг я понял, что кричит не мальчик. Кричу я. Лана обеспокоенно уставилась на меня. Я поднял пистолет, и ее глаза расширились от изумления. Я прицелился и до того, как кто-нибудь смог меня остановить, нажал на спусковой крючок. Я выстрелил трижды.

***

Вот, друг мой, чем закончилась эта печальная история о том, как я убил Лану Фаррар.

Эпилог

Накануне у меня был посетитель. Вообще-то ко мне нечасто приходят. Поэтому я обрадовался, увидев знакомое лицо. Это оказалась Марианна, мой психотерапевт. Она приходила к своей коллеге, решила заодно навестить и меня – так сказать, убить двух зайцев одним выстрелом. Это слегка уменьшило радость от встречи, но разве у меня есть выбор? И на том спасибо.

Выглядела Марианна относительно хорошо. Несколько лет назад у нее умер муж, и она сильно горевала. Бедняжка явно была сломлена. Уж я-то знаю.

– Как ты? – спросил я.

– Ничего, – она вяло улыбнулась. – Потихоньку. А ты? Как тебе тут?

Я пожал плечами и произнес стандартные слова: типа того, что нужно видеть во всем хорошее и что это не навсегда.

– Теперь у меня много времени на раздумья, – заключил я. – Наверное, даже слишком.

– И как ты со всем этим справляешься?

Я улыбнулся, но промолчал. Что говорить? Ответить честно я не решился.

Будто прочитав мои мысли, Марианна вдруг поинтересовалась:

– А ты не думал записать все, что произошло на острове?

– Нет. Я не смогу.

– Почему нет? Выговорись, станет легче.

– Я подумаю.

– Кажется, тебе не очень по душе эта идея…

– Марианна, – улыбнулся я. – Вообще-то я профессиональный писатель.

– И?..

– Я пишу только для читателя. Иначе какой смысл?

Марианна удивленно на меня уставилась.

– Эллиот, ты правда так считаешь? Без публики нет смысла? – Она вдруг улыбнулась. – Знаешь, я тут кое-что вспомнила. Уинникотт[38] сказал: «Истинное Я открывается только в процессе игры».

– Ты о спектакле? Правда? – ошибочно полагая, что Марианна говорит об актерской игре, оживился я.

– Нет. Я говорю об игровой деятельности.

– А, – протянул я, теряя интерес.

– Он говорил, что истинное Я проявляется, только когда нет никого, перед кем надо что-то изображать. Ни публики, ни аплодисментов. Не нужно пытаться понравиться. Играют не ради какой-то практической цели, потому нет и награды. Игра сама по себе награда.

– Ясно.

– Эллиот, напиши свою историю не для публики. Напиши для себя, – Марианна ободряюще на меня взглянула. – Для внутреннего ребенка.

– Я подумаю, – вежливо улыбнулся я.

Перед уходом Марианна предложила мне встретиться со своим коллегой, к которому она сюда приехала.

– Хотя бы просто познакомься, – уговаривала она. – Он тебе точно понравится. С ним очень легко говорить. Вдруг что-то получится?

– Может быть, – снова улыбнулся я. – Мне не помешало бы с кем-нибудь поговорить.

– Вот и отлично, – обрадовалась Марианна. – Его зовут Тео.

– Он работает здесь психотерапевтом?

– Нет, – замялась она. – Тео отбывает здесь срок. Как и ты.

***