Ярость херувимов

– А вот знаменитая Катерина Монвуазен, она же Ля-Вуазен, то есть Вуазенша, которой приписывают создание так называемого вуазена с магическими рецептами, настольной книги каждой ведьмы. Она во времена Людовика XIV снабжала высшую французскую аристократию, в особенности женщин, так называемым «порошком наследства». Подсыпаешь в еду или питье опостылевшему мужу или злому отцу, и скоро становишься богатой наследницей!

Вуазеншу, как Ада помнила из повествований ведьмы Тамары из Ютуба, тоже в итоге сожгли.

– А о салемских ведьмах слышали?

Ада кивнула и сказала:

– Это ведь фильм был такой, уже старый, с Джеком Николсоном в роли дьявола и Шер, Сьюзен Сарандон и Мишель Пфайффер в роли ведьм?

Отчасти любовная комедия, отчасти мистический триллер, а по сути – лента об антагонизме женского и мужского начал.

Который, вероятно, и лежал в корне всех преследований ведьм-женщин мужчинами-инквизиторами.

Ведьма Инесса усмехнулась.

– Ну, это все художественный вымысел, а ведь американский Салем до сих пор носит неофициальное название «города ведьм». Там в конце семнадцатого века проходили знаменитые процессы над ведьмами, для несчастных закончившиеся далеко не радостно. И самая известная из тамошних ведьм – это она!

Они оказались перед портретом мрачной девочки в чепце и старинном платье.

– Абигейл Уильямс, которая и стала причиной процессов над ведьмами в Салеме. Ее опекун, конечно же, мужчина, к тому же родной дядька, священник, заметил как-то странное поведение десятилетней Абигейл, которая жила в его доме и была подругой его собственной дочери: она, как и его девочка, стала вдруг говорить на непонятном языке, бегала по дому, совершая странные движения, все норовя залезть на камин или спрятаться под мебель. При этом еще их трясло, они пугающе крутили головой и конечностями. В общем, дело ясное: в них вселились бесы!

Аде сделалось страшно, а ведьма Инесса заявила:

– Конечно, опекун-дядя позаботился о том, чтобы его племянницу с пристрастием допросили. И вместе с ней арестовали и трех других женщин, в том числе и африканскую рабыню с плантации дяди опекуна-священника, с которой общались обе девочки – и которая практиковала вуду! Что и говорить, всех троих оперативно сожгли, положив начало существующей до сих пор легенде о салемских ведьмах, а Абигейл, видимо, по причине возраста или дядиного влияния, пощадили, вверив заботам этого доброго опекуна, который устроил ей своего рода домашний арест. Немудрено, что Абигейл сбежала и из его дома, и из города, и с тех пор никто ничего о ней не слышал, хотя утверждают, что она прожила еще много лет под другим именем и в совершенно ином месте, занимаясь колдовством, которому ее научила рабыня-ведьма…

– А она что, на самом деле была… ведьмой? – запнулась Ада, сжимая кукленыша в кармане, и Инесса ответила:

– Многие до сих пор придерживаются такой точки зрения. А другие уверены, что все это наветы и никакой одержимости не было, случилось всего лишь отравление спорыньей, грибком, паразитирующим на злаках и содержащим галлюциногены, которые приводят к тем симптомам, кои наблюдались у Абигейл и ее кузины. Тогда подобные отравления были делом распространенным, и, кстати, по мере триумфального шествия картофеля в сельском хозяйстве, который вытеснил постепенно в качестве продукта первой необходимости злаки, количество ведьмовских процессов значительно уменьшилось: ведь отравления спорыньей стали редкостью.

Они к тому времени оказались перед изображением другой девочки, может, чуть постарше Абигейл, и весьма миловидной.

– Разрешите представить, это жительница немецкого Фрейбурга Агата Гаттер!

Ада вздрогнула. Агата?

– Да, именно она, а не ее тезка, королева детективов Кристи, дала имя нашему издательству. У Агаты примерно такая же судьба, как и у заморской Абигейл, только на столетие раньше. Ее мать Урсулу арестовали по обвинению в ведьмовстве и отрубили ей голову. Понятно, что яблоко от яблони недалеко падает, и суровые инквизиторы обратили свое пристальное мужское внимание на дочку ведьмы, которой в тот момент было лет тринадцать-четырнадцать. Пытать не стали, но приняли истинно мужское решение: раз уж мучить ребенка как-то неудобно, может, еще глупый сердобольный народец взбунтуется, то держать сироту Агату в тюрьме по достижении шестнадцати лет, а уже потом подвергнуть пыткам, выбить признание в том, что она ведьма, и, подобно матери, казнить. Добрые дяди, не правда ли?

В голосе ведьмы Инессы сквозила нескрываемая злость.

– Но тут вмешались те, кто не мог допустить мучений ребенка, и произошло чудо: Агату выпустили на волю, приговорив, однако, к изгнанию из родного города. И в самом начале семнадцатого века она отправилась в Констанцу, где следы ее теряются… Ну что, по кофе?

Болдырева мимо изображения Лоретты ди Сан-Марко (какой ужас! у убийцы висел портрет жертвы!) провела гостью в свой небольшой, но прекрасно обставленный кабинет. Попивая приготовленный радушной хозяйкой кофе, Ада спросила: