Ящик Пандоры

— Списывался с коллегами из Израиля и Германии, — сказал он. — Еще во время эпидемии H5N1, в 2010 году, известного как птичий грипп, профессор Отто Штраус предсказывал высокую вероятность опасной эпидемии с чрезвычайно высокой контагиозностью и летальностью. Штраус, правда, предполагал возможность рекомбинации вируса гриппа с H5N1, что в настоящий момент многие считают маловероятным. Тот факт, что немцы вели исследования бактериологического оружия, не вызывает сомнения, господин Ткаченко?

Толстяк отрицательно покачал головой. Он неплохо знал натуру своего вспыльчивого коллеги. Ткаченко отпил кофе из стоящей на столе чашки и поморщился. Напиток остыл, да и сердить Кравца он не хотел, просто завелся в пылу спора. Для ученого диспут по степени накала сопоставим с поединком на ринге. Та же энергия, тот же взрыв тестостерона.

— Ну слава богу, хоть здесь мы совпадаем! — сказал Кравец. — Израильские историки описывали странную эпидемию, охватившую заключенных концентрационного лагеря Заксенхаузен весной 1943 года. Немцы народ пунктуальный. Жизнь заключенных мало чего стоила, но болезнь перекинулась на солдат вермахта. Болезнь, по симптомам напоминавшая грипп, разила людей по обе стороны колючей проволоки с феноменальной быстротой и фатальностью. В тот период фашистская Германия потерпела сокрушительное поражение под Сталинградом, тема эпидемии ушла на второй план, однако была задокументирована очевидцами. И с их слов, от гриппа, — а было принято считать, что люди столкнулись со вспышкой чрезвычайно агрессивного респираторного заболевания, — умерли девяносто процентов солдат и офицеров из числа охраны. Болезнь осталась незамеченной на фоне полумиллиона убитых и взятых в плен солдат и офицеров за время Сталинградской битвы.

— И на основании этих фактов ты делаешь вывод об искусственной природе вируса, который удалось создать немецким ученым? — недоверчиво покачал головой Ткаченко.

— Не только… — осторожно сказал Кравец. Он промолчал о том, что занимался изучением вопроса на протяжении последних двух лет. Умолчал о побудительных мотивах, заставивших его погрузиться в исследование истории Второй мировой войны, а особенно самой позорной ее страницы: создания фашистами лагерей по уничтожению людей другой расы. А причина была проста. Его дед был узником того самого лагеря Заксенхаузен, на внутреннем сгибе локтя у него сохранились поблекшие от времени синие цифры. Маленький Миша Кравец, затаив дыхание, слушал рассказы дедушки, в том числе об экспериментах над живыми людьми. А два года назад дед умер, в возрасте ста трех лет…

Он заглянул на дно кофейной чашки, черные пятна представляли собой хаотичную кляксу, способную пробудить фантазию разве что у исследователей теста Роршаха. За всю историю человечества было совершено более четырнадцати тысяч войн, в которых погибло около четырех миллиардов человек. Люди — это единственный вид, который с маниакальной регулярностью систематически практикует взаимное умерщвление, при этом отлично понимая, что убийство себе подобных не только бессмысленно, но и абсурдно, даже с позиции простой логики.

— В чем-то ты прав, коллега, — сказал Кравец. — Со стороны может показаться, будто я работаю над вымышленным проектом. — Он нерешительно покусывал губы, раздумывая, стоит ли выложить всю найденную им информацию по «немецкому вирусу», как он про себя называл созданное фашистами бактериологическое оружие, или делать это преждевременно.

Ткаченко немного смягчился.

— Допустим. — Он поднял палец. — На секунду допустим, что версия о создании немцами супервируса правдива. Для современной науки это реальность, практически отработанная технология в области молекулярной биологии. И вот, получите смертельный гибрид, сочетающий свойства вируса герпеса, осложненного гриппа, по типу H5N1, и еще чего-нибудь очень страшного, до чего и писатели-фантасты не додумались. Какой в этом практический смысл для нас, людей, живущих в двадцать первом веке?

— А какой был смысл в создании лагерей смерти? — резко спросил Кравец. — Какой смысл вкладывали люди племени хуту, за два месяца уничтожившие полмиллиона своих собратьев из племени тутси? Чем руководствовались красные кхмеры в Камбодже? И вообще, с какой целью людей неожиданно охватывает жажда уничтожения себе подобных? Ладно бы месть! Но, как правило, убивают тех, кого в глаза раньше не видели!

— Безнаказанность порождает жестокость… — неуверенно ответил Ткаченко.

— А как быть с Джеком-потрошителем? Теодором Банди? Или Чикатило? Наивно полагать, будто они считали, что рано или поздно их не поймают! Нет, Семен Дмитриевич, нет, мой дорогой! Мне дед рассказывал про немецкого офицера, который, рискуя собственной жизнью, спасал детей из концлагеря. В каждом из нас кроются два противоположных начала, мы постоянно балансируем на узком канате, разделяющем добро и зло, как гимнасты на трапеции, а далеко внизу разверзнута пучина ада.

Ткаченко положил тяжелую ладонь на плечо товарища.