– Таков наш мир. Проблема одна – растущие требования. Раньше брошенный в реку и утонувший ребенок заставлял задохнуться всю страну, а теперь никто глазом не моргнет, если это не влечет разоблачения педофильской сети во главе как минимум с министром. Им подавай все больше сенсаций. Приходится добавлять музыку, слезы в глазах ведущего, показывать трупы погибших в авариях, заплаканных вдов крупным планом. Прямо на месте происшествия журналист напрямую обращается к потерпевшему: «Жить так страшно, как кажется?» Что нужно народу? Хлеба и зрелищ, как было написано над воротами римских арен.
– Не совсем так, это выражение применялось для…
– В общем, ты меня понял. Брось свои придирки, меня не впечатлить историческими лекциями. Во-первых, мне наплевать, во-вторых, главное не точность, а в-третьих – главное, чтобы зритель переставал есть, когда смотрит мой эфир.
– Отрицательная эмоция всегда победит положительную, потому что между тем, кто намерен отвесить тебе пощечину, и тем, кто полез за печеньем, ты непременно уделишь больше внимания первому. Такова человеческая натура. Это у нас от зверей. Понимаешь, Рене, это программа с древнейших времен. Скорее всего, еще тогда появление льва вызывало больше интереса, чем обнаружение улья с медом. Негатив сильнее, а значит, он лучше для рейтинга передачи.
Он снова от души хлопает Рене по спине.
– Ну, хватит философии. Мы стоим, если я правильно понял, перед потрясающим вызовом: заинтересовать людей, располагая всего лишь мертвецами…
– Есть два скелета возрастом 12 000 лет, – считает необходимым уточнить Опал.
Журналист пропускает ее слова мимо ушей.
– Ни тебе рыдающего ребенка, ни даже «Скорой» и вопящих людей? Попробуй на таком безрыбье добиться внимания зрителей! Тем более когда конкурирующий канал открывает журнал сюжетом о рэпере, которому его питбуль откусил руку во время съемки клипа! Они как-то умудрились раздобыть видео. Песик играл откушенной рукой, как мячиком, пока рэпер не прибил его уцелевшей рукой. Кровища, крик, собака, рэп, знаменитость – не скрою, вот это сюжет так сюжет, к тому же эти мерзавцы заполучили эксклюзивные права. Я даже не знаю имени певца. Никто не знает, и всем хочется узнать. С этим будет трудно конкурировать.
– Мне все-таки удалось убедить главного редактора, что у меня припасена бомба, и эта бомба – ты. Но она сработает, только если ты как следует взорвешься. Знаешь, как на канале культуры, но чтобы сенсация была ой-ей-ей! Для света я предлагаю создать обстановочку по-старинному, с факелами. Конечно, в идеале нужно было бы пустить по первому плану змей, но при таком хронометраже особо не разгуляешься. Я приготовил для вас обоих костюмы, чтобы не было разнобоя. Будете как Индиана Джонс.
– Да не переживай ты, Рене! Говорю же, ты в компании лучших. Полгода назад я уже поработал с открытой в пирамиде Хеопса тайной нишей, помнишь?
– Извините, не помню.
– Хочешь верь, хочешь не верь, Рене, но наш Хеопс получил лучший рейтинг, чем конкурирующий канал, открывший выпуск новостей звездой реалити-шоу, пырнувшей сожителя ножом. Эти мерзавцы пустили свой репортаж под музыку из «Психо» Хичкока – не помогло. Я-то на этом деле собаку съел. Николя и Сериз тоже не подкачали: мы пустили музыку из «Мумии», и рейтинг взлетел под потолок. Я удостоился за это приза. Между прочим, это благодаря Хеопсу мне удалось загнать им твой оазис Сива. Египет – мой пунктик. У нас уже готовы титры: «СОКРОВИЩЕ ИЗ ГЛУБИНЫ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ НАЙДЕНО В ЕГИПЕТСКОЙ ПУСТЫНЕ». И ниже: «НАЙДЕНЫ РУКОПИСИ АТЛАНТИДЫ».
Молодая брюнетка пытается привлечь к себе внимание робким жестом.
– В Париже под это пустят трек из «Индианы Джонса». Это подействует на подсознание.
– Это еще не все, – гордо продолжает журналист. – Я веду онлайн-видеоблог. Мои подписчики уже предупреждены: «Прямой репортаж о событии мирового значения».
Рене разливает воду по стаканам с лимонными дольками.
– Понимаешь, Рене, мы хотим достучаться до как можно большего количества людей, это ведь прекрасная возможность реабилитировать всех тех, кто испокон веку доказывал, что Атлантида – не вымысел.
– Пифагор упоминал об Атлантиде еще за 500 лет до нашей эры, но ему никто не верил. Когда спустя 150 лет о ней снова заговорил в «Критии» Платон, все философы-современники подняли его на смех.